очень нудно 
35 
Чекалах покачал головой, и с нее упали маленькие язычки пламени.
– Эта дверь откроется, только когда я буду мертв. Так было постановлено, когда Владыка Закона Донблас заточил меня сюда. Даже если бы мы смогли снести ту мембрану, это привело бы к моей смерти. Поэтому, сильнейший из смертных, я должен сразиться с тобой и съесть тебя.
И Элрик снова пустился бежать во всю мочь в поисках мембраны, зная, что, кроме света Пылающего бога в лабиринте, он может увидеть только свет мембраны. Даже если он и победит бога, он все равно останется пленником лабиринта.
И тут он увидел его. Он вернулся к тому месту, где попал в лабиринт через мембрану.
– В мою тюрьму можно попасть через этот вход, но выйти из нее здесь невозможно! – крикнул Чекалах.
– Знаю! – Элрик взял Буревестник в обе руки и повернулся лицом к огненному существу.
Размахивая мечом и отражая любые попытки Пылающего бога схватить его, Элрик чувствовал, как растет в нем симпатия к этому существу. Он пришел в ответ на призыв смертных, а за свои труды был заключен в эту тюрьму.
Одежда на Элрике начала тлеть, и, хотя при каждом ударе по Чекалаху Буревестник пополнял запас энергии Элрика, жара становилась невыносимой для него. Он уже не потел. Кожа его высохла и вот-вот была готова треснуть. Белые руки покрылись пузырями. Скоро он не сможет держать меч…
– Ариох, – выдохнул Элрик. – Хотя это существо – также Владыка Хаоса, помоги мне победить его.
Но Ариох не отозвался. Элрик уже знал от своего демона-покровителя, что на Земле и над ней планируются вещи куда как более важные и у Ариоха нет времени даже для своего фаворита среди смертных.
Но Элрик, размахивая мечом, все еще по привычке шептал имя Ариоха. Ему удалось попасть сначала по пылающим рукам, а потом по пылающему плечу – в Элрика влилась новая порция энергии бога.
Элрику начало казаться, что даже Буревестник страдает от жары; боль в обожженных руках альбиноса была так велика, что затмевала все остальные страдания. Он отступил к мерцающей мембране и спиной почувствовал ее похожую на плоть структуру. Концы его длинных волос начали дымиться, а обугленных пятен на его одежде становилось все больше.
Но Чекалах – он, кажется, тоже терял силы? Пламя его было уже не таким ярким, и на его огненном лице стало появляться выражение смирения.
Элрик опирался на свою боль как на единственный источник силы, и эта боль заставила его поднять меч повыше и сильнейшим ударом обрушить Буревестник на голову бога.
И сразу же, как только удар достиг цели, огонь стал стихать, и Элрик ощутил огромный поток энергии, хлынувшей в его тело. Поток отбросил его назад, альбинос выронил меч, чувствуя, что тело не выдерживает такого чудовищного напора энергии. Он со стоном покатился по полу, вздымая покрытые пузырями руки к своду туннеля, словно умоляя какое-то высшее существо прекратить то, что происходит с ним, с Элриком. В его глазах не было слез, казалось, даже сама его кровь словно начала выкипать из тела.
– Ариох! Спаси меня! – Он кричал, и тело его сотрясалось. – Ариох! Избавь меня от этого!
Энергия бога переполняла его, но смертная оболочка не могла вместить такую силу.
– А-а-а-а! Освободи меня!
И вдруг прекрасное, полное спокойствия лицо склонилось над ним. Он увидел высокого человека – гораздо выше его – и понял, что это лицо не смертного, а бога.
– Все кончилось, – сказал чистый, мягкий голос.
И хотя это существо не шелохнулось, Элрику показалось, будто нежные руки ласкают его; боль его стала стихать, а голос продолжал говорить:
– Много столетий назад я, Владыка Донблас, Вершитель Справедливости, пришел в Надсокор освободить его от власти Хаоса. Но я пришел слишком поздно. Зло приносило еще большее зло, как это и свойственно злу, а я не мог особо вмешиваться в дела смертных, потому что мы, принадлежащие Закону, поклялись позволить человечеству самому определять свою судьбу, если только это возможно. Но Космическое Равновесие раскачивается, как маятник часов со сломанной пружиной, и на земле действуют страшные силы. Ты, Элрик, – слуга Хаоса, но ты не раз служил и Закону. Говорят, что судьба человечества зависит от тебя, и, возможно, эти слова справедливы. Поэтому я помогу тебе, хотя и нарушаю свою клятву, делая это…
Элрик закрыл глаза и впервые за долгое время почувствовал покой в душе.
Боль прошла, но он по-прежнему был полон огромной энергии. Когда он снова открыл глаза, красивое лицо исчезло, как и мерцающая мембрана, перекрывавшая вход. Рядом с ним лежал Буревестник, и Элрик, вскочив на ноги, поднял его и вложил в ножны. Он увидел, что ожоги сошли с его рук, а одежда его снова была целехонька.
35 
