4 
Сплетни о Сталине могли исходить только от тех, кто был близок к нему. Вот за ними-то и был установлен особый контроль. Неужели Василий отца не боялся? Неужели не помнил его тяжелую руку? Неужели не понимал, что слово не воробей? Болтнул одному, а дальше сплетню не удержишь цепями. А дальше папаше донесут, вычислит он того, кто был свидетелем высочайшего конфуза, и законопатит любимого сыночка в какой-нибудь Нерчинск или Туруханск. Может и не простить.
И ведь нашел кому рассказать! Жуков, как известно, отличался невероятной болтливостью. Секретов хранить не умел. Стоило ли сыну Сталина доверять тайну речистому полководцу?
То, что Жуков – трепач, знала вся армия. Через год после войны Сталин сбросит Жукова с высоких постов именно за болтовню. И куда бы ни шло, если бы Жуков и Вася Сталин сидели, пили вразнобой, тут-то Вася спьяну и сболтнул. Но так чтобы на трезвую голову отзывать Жукова в сторонку и рассказывать… Зачем?
5
Да и болтливость жуковская в данном случае какая-то странная. Великий полководец хранил тайну до самой смерти. И четверть века после смерти. Сколько возможностей было поведать народу правду про арабского скакуна и сталинское падение!
После смерти Сталина Жуков разным людям рассказал много гадостей и глупостей про усопшего вождя. Рассказывал писателям, журналистам, историкам, бывшим сослуживцам и подчиненным, родным и знакомым, ватаге «негров», возделывавших его мемуары, за него вспоминавших и за него размышлявших. С разоблачениями Сталина Жуков выступал на съездах и пленумах, клеймил перед широкими и узкими аудиториями. Жуков вещал про непонимание Сталиным природы современной войны и роли Генерального штаба, про растерянность в критический момент, про глупейшее упрямство и самую обыкновенную трусость, про нежелание видеть действительную картину и делать выводы из докладов разведки.
Но про арабского коня не проболтался.
Через 12 лет после смерти Жукова, во время правления Горбачева, покатилась вторая антисталинская волна. И вспомнили еще много всякой гадости. Но про падение не вспомнил никто.
Смекалистая дочь великого полководца Мария Георгиевна отыскивала все новые и новые запрещенные цензурой фрагменты «первоначальной рукописи» мемуаров величайшего полководца, но этот кусочек никак не находился.
Механизм создания «мемуаров Жукова» достаточно хорошо исследован. Первая встреча Жукова со старшим научным сотрудником Военно-научного управления Генерального штаба Министерства обороны полковником B.C. Стрельниковым состоялась 20 декабря 1958 года. Пикантность ситуации в том, что мемуары отставного стратега – дело личное, однако создавались они в служебное время полковниками Генерального штаба и Главпура, сотрудниками архивов, академических институтов и многих других структур и учреждений. А без руководящей и направляющей роли Центрального Комитета Коммунистической партии такое усердное сотрудничество было совершенно исключено.
Вот рассказ о начале работы над величайшим шедевром военной мемуаристики: «Маршал попросил Стрельникова помочь подготовить периодизацию войны. Вскоре он ознакомился с двумя вариантами ее и одобрил первый из них. Полководец попросил собеседника подготовить письменный план его будущих мемуаров. Очередная встреча состоялась через неделю. Кроме плана будущей книги офицер привез из библиотеки Военной академии им. Фрунзе проект программы по истории современного военного искусства…» (B.C. Астраханский. Библиотека Г.К. Жукова. История, судьба, реконструкция. М., Архивно-информационное агентство, 1996).
То же самое мы можем прочитать и у других восторженных авторов, например у В.В. Карпова (Маршал Жуков. Опала. Литературная мозаика. М., 1994). Пишется все это с умилением: вот видите, как серьезно относился полководец к написанию своей книги!
Однако нежные ослиные ушки полностью спрятать не удалось. Кончики торчат. Великий стратег «попросил» полковника помочь подготовить периодизацию войны. Полковник просьбу понял правильно. Помощь выразилась в том, что старательный полковник выполнил всю работу. Да не просто так, а в разных вариантах. На любой вкус. Личный вклад стратега сводился к тому, чтобы выбрать один из них.
Далее великий стратег «попросил» подготовить письменный план своего грядущего шедевра: ну-ка, полковник, прикинь, что я должен вспоминать, о чем надлежит мне размышлять.
Полковник сообразительный попался. План быстренько начертал. Кроме того, проявил инициативу. Уже без всякой подсказки и просьбы привез проект программы, по которой будут изучать историю войны в Военной академии имени Фрунзе. Далее, как на партсобрании: какие будут предложения? Принять за основу! Возражений нет? Принимается. Какие будут дополнения и изменения?
4 
