2

И не пора ли разобраться с тем, что это мы предлагали?

В свое время мне довелось работать в Женеве. В тот момент там проходили переговоры по безопасности и сотрудничеству в Европе. Потом достигнутые в Женеве соглашения были подписаны в Хельсинки.

Почему в Хельсинки?

По той причине, что товарищу Брежневу было удобно из Ленинграда на поезде до Хельсинки доехать. А до Женевы на самолете несподручно. Поэтому подписание перенесли из Швейцарии в Финляндию. И делегации 34 остальных стран Европы и Северной Америки направились туда, куда было удобно товарищу Брежневу…

Но вся многолетняя предварительная работа была проделана в Женеве. И мне довелось изнутри увидеть механизм выработки решений. В Женеве, помимо советского посла, постоянно находился заместитель Министра иностранных дел СССР, глава советской делегации товарищ Семенов. Вместе с ним в лучших отелях Женевы обитал целый табор работников МИДа. Вкалывали они, как негры на хлопковых плантациях. От зари до зари. Битва шла за каждую запятую. Долгими годами серьезные люди из многих стран занимались пустопорожней болтовней.

Москва бдительно следила за каждым произнесенным словом, за каждой вписанной в протоколы буквой. Любой малый промах, любая неудачная фраза могли вызвать жуткий скандал. Из Москвы летели шифровки, и товарища Семенова с сердечным приступом увозили в шикарный госпиталь, который был доступен только арабским шейхам и пролетарским вождям…

Как только намечался успех в многолетних словоблудиях, в Женеве появлялся товарищ Громыко, член Политбюро и министр иностранных дел, а вслед за ним – два самолета консультантов…

Одновременно в Женеве другими делегациями велось множество других переговоров: о морских границах и территориальных водах, о морском праве, о распределении радиочастот, о сокращении стратегических вооружений и пр. Подход тот же: ни пяди своей земли врагам не отдадим!

Баталии дипломатические, доложу я вам, никак по накалу не уступают танковым сражениям.

Самые же тяжелые дипломатические битвы бывают не между противниками, которые пытаются договориться, а между партнерами, которые не доверяют друг другу.

Исключением из этих правил были переговоры военных миссий Великобритании, Франции и СССР в Москве в августе 1939 года.

3

В ходе переговоров о создании военно-политической коалиции стремление каждой стороны заключается в том, чтобы брать на себя обязательства по минимуму, а на своего партнера взваливать их по максимуму. И еще немножко сверх того. Оттого-то страсти и разгораются.

Ничто перед началом московских переговоров 1939 года не предвещало сюрпризов. Германия была окружена противниками. С одной стороны – Великобритания и Франция, с другой – Польша, Румыния, Турция, которые в тот момент были союзниками Великобритании и Франции.

В любом случае, пошел бы Гитлер на запад или на восток, Великобритания, Франция и Польша были вынуждены воевать против него. В то же время при любом раскладе Советский Союз оставался вне войны, так как не имел общих границ с Германией.

Правительства Великобритании и Франции поставили перед своими делегациями задачу добиться в ходе предстоящей жестокой дипломатической схватки, чтобы правительство СССР приняло на себя следующие обязательства:

– в случае германской агрессии Советский Союз не должен предпринимать ничего против Польши, Румынии и Турции;

– во время войны Советский Союз обеспечивает транзит грузов для этих стран через советскую территорию;

– если в ходе войны Польша, Румыния или Турция найдут нужным покупать в Советском Союзе оружие для борьбы против Германии, Советский Союз им не откажет.

Французская делегация имела инструкцию «Большего с русских не спрашивать» (1939 год: уроки истории. М., 1990. С. 314). Требования Великобритании были и того скромнее.

Делегации Великобритании и Франции приготовились к изнурительной борьбе, но глава советской военной делегации Маршал Советского Союза К.Е. Ворошилов тут же одной фразой принял все условия: «Предложения Великобритании и Франции не вызывают возражений».

Делегации Великобритании и Франции в 7 минут добились всего. 6 минут на изложение своей позиции и 1 минута на размышление и ответ пролетарского маршала. Никакой нервотрепки, никакой борьбы за формулировки и их толкование. Ни паралича, ни инфаркта главам делегаций. Просто и ясно: все ваши требования, господа, принимаются.

  48