24 
Бел Амор пожил там и вскоре, чтобы всю жизнь не сводить концы с концами, решил свести счеты с жизнью. Ему надоела эта тоскливая особа. Что за жизнь в консервной банке?
Тогда он еще не был Бессмертным и мог позволить себе такую роскошь свести счеты. Хотелось, чтобы все произошло быстро и без мучений. Лежал на раскладушке, разглядывал лампу в клетке, выбирал безболезненный способ. Из коридора несло засорившимся клозетом. Глухонемой сосед сидел на стуле, тоже молчал, но многозначительно поигрывал ножом: «чик, чик, чик…» Бел Амор взглянул на себя со стороны взглядом этого застывшего сфинкса — вполне созревший труп.
Можно было не сомневаться: Бел Амора зарежут раньше, чем он решится покончить с собой.
Бел Амор смирился и стал осваиваться. Даже сумел сочинить стишок и вывесил его в коридоре:
- На свете нет преступней акции,
- Чем засорение канализации.
«Прежде чем зарежут, пусть хотя бы не воняют», — решил Бел Амор.
Глухой сосед очень удивился, когда узнал, что Бел Амор умеет рифмовать концы.
«Еще!» — жестом потребовал он.
Бел Амор поднапрягся, припомнил свои былые стихотворные подвиги и нацарапал:
- К лепесточку лепесток,
- Получается цветок.
- Хочешь мни,
- А хочешь рви,
- Не увидишь ты крови.
- Им не больно, не обидно,
- Запах есть,
- А слез не видно.
Сосед был приятно поражен. Он так подобрел к Бел Амору, что спрятал свой нож. Зловещее «чик-чик» прекратилось, и Бел Амор решил привыкать жить. Разве можно жить в консервной банке? Можно. Организмы везде живут. Каждое утро они с соседом отправлялись в длиннющую очередь на Биржу Бесталанных, где получали талоны на скудное питание и глупые зрелища.
Свободные Пространства, где проживали счастливые обладатели удостоверенных талантов, бесам запрещалось посещать. Вскоре у Бел Амора в очереди завелись знакомые, такие же серые и обиженные Богом личности. Он стал здесь вполне своим. Ему объяснили по секрету, что его сосед уже прирезал нескольких стукачей, и что самые отпетые бесы уважительно называют его за глаза Глухим Чертом, и что этот Черт еще покажет всему Подпространству глухонемыми своими знаками что-то одному ему известное.
Однажды Бел Амора разбудил скрип двери. Он сел на раскладушке. Свет из коридора проник в консервную банку.
Наверное, приближалось утро, потому что Глухой Черт, не разбудив Бел Амора, уже отправился занимать очередь на бесталанную Биржу. В консервную банку вошел незнакомец с толстым портфелем.
— Перепись, — сказал незнакомец, без приглашения уселся на стул, примял висевший на спинке пиджачок Бел Амора и вытащил из портфеля какую-то анкету. Потом добавил: — Населения.
Бел Амор не знал, чем эта перепись может ему угрожать, но почувствовал опасность.
— Нет, не был, не состоял, — отвечал Бел Амор.
«Почему он не спрашивает: а жил ли?.. Не жил».
Утро наступало. Очень хотелось жрать. Вопросы, наконец-то, закончились.
«Безобидная анкетка, — решил Бел Амор. — Значит, не в переписи дело, не за этим явился. За чем же?»
Пауза затянулась.
Бел Амор догадывался, кто перед ним. Служители Интеллектуального Шмона (но, понятно, не уличные ишаки) носят в левой руке толстые портфели и потому всегда скособочены на левый бок.
Молчание становилось неприличным. Чего ему надо?
— Я бы на вашем месте в такой квартире не жил, — наконец нарушил тишину Переписчик Населения.
— Выбора нет.
— Почему же? Вам предлагалась альтернатива. Мы сожалеем, что такой молодой и подававший надежды организм попал в компанию к бесам. Мы хотим вам помочь. В том случае, конечно, если вы поможете нам. Помнится, вы рассылали свои стихотворения по редакциям. Мы их читали. Там были неплохие. Вот, например… Впрочем, забыл. А не ваше ли это сочинение в коридоре: «На свете нет преступней акции, чем засорение канализации»?
— Это мои стихи, — признался Бел Амор.
— Вот видите! — обрадовался мнимый Переписчик Населения, почувствовав у Бел Амора слабинку. — Дайте-ка мне свои рукописи, они будут опубликованы.
Переписчик с готовностью раскрыл пасть портфеля.
— Я их сжег.
— Сожгли?!. Отлично! Это Поступок! А еще говорите, что у вас нет талантов. Кстати, пепла, случайно, не осталось?
— Какого пепла?
— От сожженных стихов.
— Зачем вам стихотворный пепел? — удивился Бел Амор.
24 
