Последние отзывы

  30  

— Это точно, — захмыкали и закивали все. Разговор наладился.

— А как на Западе, мирно живут? — Теперь инициативу перехватил тот из селян, у которого нос был мясистее и краснее, чем у других.

— Мирно.

— Войск не собирают?

— А с чего? Вроде с соседями ссор не было. Или с вашей стороны виднее?

— Да нет, мы люди терпеливые, первыми в драку не полезем, — важно заявил мой собеседник.

— Что достойно уважения!

Мы чокнулись кружками, и совсем, можно сказать, породнились.

Выспросив еще несколько подробностей столичной жизни, порядком уже подвыпившие посетители постоялого двора вернулись к обсуждению местных тем. И одна из них, признаться, показалась мне немного странной. Сухонький старичок пожаловался на осквернение могил:

— Два погоста подчистую раскопали, за третий принялись, да видно их что-то вспугнуло, и бросили.

— Кого вспугнуло?

— А, труповодов этих ненасытных.

— Труповодов?

Я понял, что речь идет о некромантах, и переспросил скорее от удивления, чем от желания узнать еще одно определение племени охотников за мертвыми телами, но старичок посчитал мой вопрос полной неосведомленностью, потому что охотно пояснил:

— Ну, те, что мертвяков поднимают, да заставляют постыдным делом заниматься!

— Каким таким постыдным?

— А из могилы вылезать да по белому свету шастать, людей пугать — разве ж не постыдно? Их честь по чести похоронили, Серой Госпоже подарки подарили, а они — снова за свое? Самое постыдное! — Праведное негодование заставило старика затрясти бородой.

— Постыдное, дедушка, постыдное… А давно это было-то?

— О прошлом годе. Последний раз весной копали.

— И с тех пор больше на погосты никто не наведывался?

— Я ж говорю, вспугнуло их что-то.

Или кто-то. Занятно. И ясно, почему об этом совсем не было слышно: глубинка, да еще на Севере, куда редко кто забредает, а караваны ходят всего два раза в год: по устоявшемуся санному пути, и в разгар лета. Впрочем, совершенно необязательно это были некроманты: захоронения могли и воришки в поисках поживы разрыть, и звери подкопать. Да и не установить точно принадлежность осквернителя к магическому искусству, если прямо на погосте не совершалось наложение заклинаний. А насколько могу судить, труповоды очень осторожны и не станут лишний раз кричать о своем промысле на всю округу, так что… Не имеет смысла расспрашивать дальше: либо нужен прямой очевидец, либо тот, кто пошел по следам, да куда-нибудь вышел.

Дедуля не заметил ослабления интереса с моей стороны и продолжил трещать о мертвяках и их проделках, щедро сдабривая правду вымыслом: минуте на пятой замысловатого рассказа я совершенно перестал следить за нитью повествования, лишь изредка поддакивая и кивая. К счастью, нашлось средство, которое легко осушило источник красноречия моего соседа: прямо перед нами на стол водрузилось блюдо с запеченной в тесте рыбой. От кушанья исходили такие ароматы, что старичок мигом забыл обо мне и расплылся в довольной улыбке:

— Ай, госпожа Ниили, ай золотые ручки! Все-то балуете нас, грешных!

— Мне в том труда нет, Оле, я от того радость получаю.

Женщина, принесшая рыбу, была немолода, но только спустя несколько вдохов, собрав ощущения воедино, я понял, почему она показалась мне гораздо старше, чем выглядела.

Упругая кожа с тонким рисунком морщинок, бесцветные волосы, косами уложенные вокруг головы, блекло-голубые глаза, прячущие на своем дне счастье просто жить, и статная фигура могли принадлежать особе не старше сорока, но под этим пластом прятался другой, говорящий: не только не сорок, а дважды или трижды по сорок лет, если не больше, прожила на свете улыбчивая хозяйка. На меня смотрела линна. Смотрела оценивающе и чуть расстроенно, словно ее ожидания не оправдались.

Я хотел было спросить, не она ли мать Ирм, но вовремя остановился. Нет, не она: не могла женщина с таким мудрым взглядом совершить опасную глупость. Она не позволила бы шадд’а-рафу украсть свой разум. Хотя бы потому, что у нее этот самый разум присутствует и, похоже, в больших количествах.

— Это ты просил встречи?

— Да, почтенная.

— Тогда поторопись: тебя уже ждут.

***

И правда, ждут: невысокая крепенькая девица, веснушчатая и рыжая, непоседливая, как огонь. С того момента, как я переступил порог комнаты, прикрыл дверь и сделал пару шагов навстречу гостье, она успела почесать нос, потеребить косички, одернуть меховую курточку, присесть на лавку, снова вскочить и замереть, наконец, на одном месте, так и не придя к решению, как меня встречать.

  30