66 
– То есть вы намекаете, что из факта номер один и факта номер два следует вывод, что я убила отчима?
– Есть еще факт номер три: в день убийства вы заходили в детскую комнату.
– Не очень понимаю, какое отношение это имеет к смерти Лисовика, – пробормотала Влада.
Я гнула свое:
– Факт номер четыре: первого июня вы взяли на работе отгул и практически весь день не выходили из дома.
– А вот это уже вранье! Я уезжала за покупками. Между прочим, я встретила в торговом центре мать и Дашку.
– Свидетели показывают, что в час дня вы находились в доме.
Я намеренно употребила множественное число – «свидетели», – хотя это утверждала одна Сильвия.
Влада какое-то время изучала мое лицо, потом воскликнула:
– Слушайте, кажется, я догадалась – вы сумасшедшая? Нет, беру свои слова обратно. Вы – профессиональная вымогательница, так? Между прочим, мама меня уже предупредила насчет вас. Дайте-ка я угадаю, как вы действуете. С помощью гадания или по какой-то наводке узнаете, что случилось преступление. А потом начинаете вынюхивать подробности, давить на всех заинтересованных лиц, шантажировать. Вдруг да кто-нибудь испугается и заплатит!
– Ага, значит, вы признаете, что являетесь заинтересованным лицом!
– По-моему, любой человек заинтересуется, если ему предложить несколько миллионов евро. Но только – увы! – это не мой случай. Леонид Назарьевич не испытывал ко мне теплых чувств и не собирался упоминать меня в завещании. Наша неприязнь была взаимной. Помню, в детстве я недоумевала: почему папа так холоден со мной? Я была хорошей послушной девочкой, а он никогда не подойдет, не обнимет, не поцелует. Когда дарил конфеты, вид у него был какой-то брезгливый. Я ведь не знала, что он мне не родной. Когда мать вышла замуж за Леонида Назарьевича, мне было два года, и она велела называть его отцом. Ну я и называла. Когда они развелись, мне было четырнадцать, я очень переживала, прямо рыдала целыми днями. И тогда мать, действуя из лучших побуждений, чтобы успокоить меня, сказала: «Не страдай, он не настоящий твой отец». И у меня как отрезало. Если раньше это была любовь, приправленная горечью, то теперь осталась одна горечь. Но я не убивала отчима, вы слышите, не убивала!
Я решила немного отойти от темы:
– Это Лисовик пристроил вас к себе на фирму?
Влада была похожа на японку: тот же миндалевидный разрез глаз и фарфоровая кожа. Но я лично впервые видела, как японка впадает в ярость.
– Вы считаете, что должность технического секретаря – это «пристроил»?! Я целый день на побегушках у всяких идиоток с куриными мозгами! Когда какая-нибудь из них узнает, что я – падчерица Леонида Лисовика, у нее отвисает челюсть. Хлопает глазами: «Почему же отчим не назначил тебя директором по развитию или, на худой конец, начальником регионального отделения?»
– Действительно – почему?
– Я же говорю, у нас обоюдная неприязнь. Мама попросила Леонида Назарьевича взять меня на работу, ну он просьбу вроде выполнил, но уж лучше бы не «помогал».
– Если вы достойны лучшего, увольняйтесь и ищите другую работу, в чем проблема-то?
– Легко сказать – ищите! Как будто вы не знаете, что на хорошую работу берут только родственников. На хлебных местах давно сидят чьи-то дочки, тети и племянницы. А у меня самое обычное образование и средние способности. Если уволюсь, то найду такую же должность «подай-принеси», с зарплатой, позволяющей лишь не умереть с голоду. Чтобы купить машину, надо вкалывать с утра до ночи, да еще кредит брать. Сколько бы я ни рвала попу на британский флаг, никогда у меня не будет ни собственной квартиры, ни дачи – ничего!
– По вашему внешнему виду не скажешь, что вы едва сводите концы с концами, – заметила я.
– Спасибо матери, она подкидывает денег на одежду, иначе бы я выглядела как чучело.
– Кстати, насчет вашего гардероба. В день убийства я видела на вас перчатки. Зачем вы их надели, ведь они абсолютно не сочетались с костюмом?
– Ну вам не сочетались, а мне сочетались! – обозлилась Влада. – На себя бы посмотрели: зеленая юбка и красная блузка – это, по-вашему, эталон стиля? Вы меня уже утомили, задаете какие-то дурацкие вопросы, ходите вокруг да около… Десять минут давно истекли, я ухожу!
Девушка схватила свой мобильник и встала из-за стола. К кофе и пирожному она так и не притронулась.
В этот момент зазвонил мой телефон. Я бросила взгляд на экран: это был Руслан Супроткин.
– Влада, умоляю, дайте мне еще минуту! Я пока поговорю по телефону, а вы попробуйте эклер! Я угощаю!
66 
