90 
— 7 -
После войны совершенно естественно возникли вопросы о мотивах поведения Сталина накануне германского вторжения. И Жуков дал исчерпывающий ответ. Выступая в редакции «Военно-исторического журнала» 13 августа 1966 года, Жуков вещал: «Главное, конечно, что довлело над ним, над всеми его мероприятиями, которые отзывались и на нас, — это, конечно, страх перед Германией. Он боялся германских вооруженных сил» (Огонек. 1989. No 25. С. 7). О сталинском страхе Жуков вдохновенно повествовал и перед полными залами, и в узком кругу. Жуковские рассказы о том, что Сталин боялся Гитлера, донесли благодарным потомкам и Константин Симонов, и генерал-лейтенант Павленко, и академик Анфилов. Жукова спрашивали о причинах сталинского поведения, а стратегический гений изрекал горькую правду: «Сталин боялся войны, а страх — плохой советчик».
Но не надо думать, что песни коммунистической пропаганды о сталинском страхе выдумал Жуков. Так думал Геббельс. Вот запись в его дневнике 14 сентября 1940 года: «Сталин испытывает слишком сильный страх перед Вермахтом». После смерти Сталина марксисты подхватили многие выдумки гитлеровской пропаганды. Уверен, сам Жуков Геббельса не читал. Но в написании мемуаров Жукова участвовал весь идеологический аппарат Советского Союза под руководством главного идеолога коммунизма Суслова, так что было кому подсказать. И Жуков подхватил тезис. Тем более что на фоне сталинской «трусости» ярче высвечивался жуковский героизм.
Разница между Жуковым и Геббельсом в том, что Геббельс очень быстро сменил свою точку зрения. Достаточно полистать его дневники. А Жуков пластинку не сменил. Он так и повторял: Сталин — трус, а я не только гений, но еще и храбрец. Сталин боялся, а я — нет. Сталин виноват, а я при чем?
Свою невиновность Жуков доказал просто. Он объявил, что с января 1941 года по 22 июня просто не успел вникнуть в обстановку. («Красная звезда», 30 ноября 1996 г.). Рассказы о том, что ему не хватило полгода, чтобы понять ситуацию и принять правильные решения, Жуков любил разбавлять рассказами о том, что одного взгляда на карту ему было достаточно для уяснения любой самой запутанной обстановки.
Некто Василий Соколов, называющий себя писателем, имел встречу с Жуковым в сентябре 1972 года. Писатель задавал великому полководцу много вопросов. Например, таких: «Как же вам все-таки удалось безошибочно и, прямо скажу, гениально решить идею?» («Наш современник». 1993. No 5. С. 12).
Гениальный не делал секрета из своего мастерства, щедро делился опытом, на многочисленных примерах показывал писателю, как ему удавалось «решать идеи».
А писателю мало. Писатель не унимается: «Поделитесь, Георгий Константинович, впечатлениями, как зрели тогда ваши мысли, идеи, планы, сыграла тут роль интуиция или, проще говоря, предвидение полководца?»
На это великий изрекал: «Предвидение, основанное на научном анализе обстановки, было важным, если не решающим моментом... Шут знает, то ль везло мне в войну, то ль рожден был для деятельности военным, во всяком случае, и на этот раз повезло, вытянул груз непомерной тяжести» (там же).
Вот так брал и сам вытягивал.
Задним умом гранитно-крепкий Георгий Константинович якобы перед войной заявлял: «Укрепленные районы строятся слишком близко от границы и имеют крайне невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе Белостокского выступа. Это позволяет противнику ударить из районов Бреста и Сувалки в тыл всей нашей белостокской группировки. Кроме того, из-за небольшой глубины УРы не могут долго продержаться, так как они насквозь простреливаются артиллерией» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 194).
Поразительная прозорливость. Если не сказать больше.
Итак, если верить Жукову, Сталин войны боялся, а гениальный Жуков отчетливо видел, каким образом немцы осуществят разгром Западного фронта. Если так, то Жукову следовало воспользоваться сталинским страхом. Надо было Сталину доходчиво объяснить: Белостокский выступ — мышеловка. Давай из мышеловки 10-ю армию отведем! 3-й и 4-й армиям тоже на границе делать нечего. А 13-ю лучше формировать за Волгой, а не вблизи границ. Когда будет готова, тогда на фронт отправим. А неготовая, зачем она в Белоруссии?
Но Жуков, понимая, что Белостокский выступ — это западня для советских войск, не требовал от Сталина вывести войска из-под возможного удара. Как раз наоборот. Перед войной Жуков требовал гнать в Белостокский выступ все больше и больше войск. 13-й механизированный корпус 10-й армии был создан по требованию Жукова и вопреки сомнениям Сталина. Жуков сам об этом пишет. То же относится к 14-му мехкорпусу 4-й армии, 11-му 3-й армии, 17-му и 20-му, которые непонятно зачем находились в выступе.
90 
