17 
Открыв духовку, она проверила рукой температуру, вернулась к холодильнику и, достав пирог, который приготовила утром, поставила на верхнюю решетку. «Вот и мой ужин».
Наклонившись, она протянула миски котам. Пока они ели, размотала шарф и сняла кофту. Пристроила их вместе с перчатками и сумочкой на старую вешалку с зеркалом. Одежда почти полностью заслоняла собой зеркало. Взглянув на свое отражение, она в который раз удивилась тому, что ей уже за шестьдесят! А ведь никак не дашь больше сорока, словно все годы, проведенные в коме, не пошли в счет. Стареть она начала, только выйдя из больницы, а тогда казалась ровесницей Хелен. Так выглядят монахини, но они и живут по-монашески. Слегка озадаченная этим, она подумала: а что, если я заключила сделку неизвестно с кем? Что, если мне придется заплатить?
На какой-то миг рядом с ее собственным лицом в зеркале мелькнули нервные черты Дэвида Маммери. Она вспомнила его бледное, хрупкое тело, нежную кожу. В последнее время он, кажется, немного прибавил в весе, но вряд ли здоровье его улучшилось. Взгрустнув, она вновь подумала о себе. Теперь ничто не могло привести ее в уныние. Кабинет врача позади, а она опять дома, в полной безопасности. Глупо огорчаться по пустякам, когда так везет. Ты живешь своей спокойной жизнью, Мэри. Она отодвинула старый меховой жакет, чтобы лучше вглядеться в лицо. Подумай, что бы с тобой стало, продолжай ты, как прежде, с ненасытным мистером Киссом!
На ее губах вспыхнула улыбка:
— Благослови его Господь.
Джозеф Кисс
— Мистер Кисс, а вам приходилось глотать огонь? — спросил восхищенный паренек.
Джозеф Кисс был уже навеселе. Издав неопределенный смешок, он покачал головой. Держа в руке высокую кружку, он стоял у деревянной скамьи с несколько поблекшей обивкой, и на фоне его огромной фигуры окружавшая его мебель казалась сделанной для карликов. В свои годы, с тонким слоем грима на лице, он выглядел скорее величественным, чем гротескным. Только что он хвастливо рассказывал о том, как с минимумом таланта сумел заработать себе на жизнь почти во всех сферах театральной деятельности и теперь серьезно задумался над вопросом юного Басхолла.
— Не считая того случая, когда на кухне полыхнул газ, едва я наклонился над сковородой с печеными бобами, я отвечу тебе искренне, Себастьян: только понарошку. И я восхищаюсь теми, кто умеет это делать. — Он сделал глоток из кружки. — Раз как-то у меня была эпизодическая роль циркача. И у моего друга Монткрифа тоже. Берешь ведь то, что тебе предлагают. — Он снова порылся в памяти. — Потом еще очень недолго в тот период, когда я был помощником снайпера. Как бишь его звали… Витторио? Во время войны его интернировали на остров Мэн, и я потерял с ним связь. Как несправедлива судьба! На остров Мэн ссылают всех, но только не заклятых нацистов! Ты там бывал, кстати? — оживился он. — Туман и летом, и зимой, Себастьян. Наш ответ Сибири, заверяю тебя, просто двойной удар! В пятидесятом я отыграл сезон в Дублине. Народ там мрачный, пиво отвратительное, дома безобразны. Пабы открыты постоянно. Сортиры забиты пьяными горожанами, блюющими в писсуары с воплем «Господи Иисусе!». А их жены сидят по тем же пабам с полупинтами «гиннеса» и разглядывают в окна своих накачанных лимонадом детишек. Не стоит тратить время, которого хватило бы для поездки во Францию, на то, чтобы посмотреть на конку или протрястись по узкоколейке на твердой скамье ради — если, конечно, туман вообще рассеется — пейзажей не хуже, но, конечно, и не лучше девонширских. Кажется, это место называется Налоговой бухтой. Думаю, туда ссылали тех, кого сгребли за неуплату налогов. А может, там жили викинги, которых не пустили в Валгаллу. Ни один человек в здравом уме не стал бы там жить добровольно. Что касается их бесхвостых котов, то я уверен, что любой из нас счел бы кошачий хвост настоящим деликатесом, если сравнить с тем, что им приходится есть каждый день.
Мистер Кисс прислонился спиной к резной спинке скамьи из красного дерева. Они сидели в «Римском солнце», перестроенном в пивной бар.
После третьей кружки внимание Себастьяна Басхолла стало рассеянным.
— Так вы глотали огонь на острове Мэн?
— Там этим многие занимались. Просто чтобы согреться. Но я — нет. Однако именно туда был сослан несчастный снайпер. В провинции моя память обычно сдает, так что, к своему стыду, как назывался театр, я тоже забыл. Это было одно из таких летних шоу, на которые люди ходили от безысходности, пока в пансионах не надумали выносить телевизор в холл. Как мне в то лето хотелось купаться! Я ведь не из тех, кто оплакивает конец театральных сезонов. На телевидении более гуманные работодатели и более надежные кассиры, а главное, не нужно так часто уезжать из Лондона. Именно телереклама спасла мою жизнь и достоинство. А почему тебя интересует пожирание огня, Себастьян?
17 
