Последние отзывы

  90  

Смакуя каждое движение, Джозеф Кисс моет посуду, аккуратно ставит ее в маленький деревянный шкафчик, сооружает бумажную крышку и с помощью клейкой ленты закрепляет ее на банке сгущенного молока, потом садится в свое удобное кресло. Когда он юношей покинул дом и вышел на сцену, это была его первая комната, унаследованная им от одного жонглера, который вышел на пенсию и уехал на побережье, в Кент. Комната обустроена так, как все его комнаты, хотя здесь он держит меньше сокровищ. Вместо афиш здесь висят групповые фотографии, главным образом из его детства, хотя один снимок был сделан в Спрингфилдской психбольнице. Данди Банаджи единственный гость, которого когда-либо приводил сюда Джозеф Кисс, если не считать одной хористки. Но это было еще до того, как он женился. Если бы он не сошел с ума и не отказался от своего истинного призвания, то, наверно, рано или поздно рассказал бы жене об этой квартире, но после того, как его решение прекратить телепатическую практику было принято ею в штыки, он перестал ей доверять. Между ними исчезла близость. Дом в Харроу записан на ее имя и почти полностью оплачен. Что бы с ним ни случилось, этот дом и значительная страховка делают ее будущее вполне определенным. Она всегда без вопросов встречала любую его ложь, и он даже не знает, подозревает она что-нибудь или просто ей все равно, чем он занят, в то время как ей предоставлена полная личная свобода. Пока не поздно, он мечтает обсудить эти вещи, но при этом путается в своем вранье все больше, и ложь уже превратилась в привычку. Они достигли жалкого равновесия, которое ни один из них не хочет теперь нарушать. И все остается как есть. Он все еще любит свою Глорию, и она, может быть, любит его, но она так сильно хотела, чтобы он стал театральной звездой, что не может примириться с его таинственным сопротивлением своей судьбе. Когда-то она мечтала о том, как будет поддерживать его в восхождении к славе, как будет переживать его провалы, но оказалась не готова ни к тому ни к другому. Он сочувствует ей, но измениться не может.

— Глория, моя дорогая.

Он смотрит сквозь маскировочную сеть на улицу, где пятнистая дворняга обнюхивает ржавые мусорные баки, поставленные у дорожки, в конце которой нет ворот. Даже солнечный свет не может скрасить мерзость запустения, сгладить впечатление того, что все отчаявшиеся души должны окончить свои дни именно здесь. Неужели в социалистической утопии с такой нищетой действительно будет покончено? Восстанет ли из руин мраморный город? Джозеф Кисс надеется, что этого не произойдет, ибо он любит Лондон таким, как он есть. Радикально изменить образ города — значит разрушить его и посягнуть на жизнь миллионов уцелевших жителей.

Он представляет Эндимион-роуд оживленной улицей, по которой взад и вперед ходят горожане в хитонах и сандалиях: идеализированная афинская сцена времен Перикла. Это так забавляет его, что он громко смеется.

— А почему бы нет? Почему, черт побери, нет? Всего доброго, мистер Атли!

Он сотрясается, и комната сотрясается вместе с ним, дребезжат, рискуя упасть с полки на голубой кафель перед его газовой плитой, маленькие китайские вазочки, подарок Пат-рисии Грант, актрисы, которая крутила с ним роман целый сезон в Сканторпе в сорок втором году. Не сразу он приходит в себя, встает и поправляет вазы. Иногда, чувствуя себя несчастным, он утешается тем, что знает: Патрисия с радостью отдалась бы ему, стоит ему только намекнуть. Ему нравилось обедать с ней или совершать маленькие вылазки в деревню, но он постоянно помнил о том, что принадлежит другой. Даже вид униформы летчика Королевских ВВС в аллее за домом в Харроу ничего не изменил для него в этом отношении, хотя он и понимал, что рано или поздно в его жизни появятся сложности. Он был намерен оттянуть этот момент на как можно более долгий срок.

что касается полифонии то даже самые современные залы неохотно устраивают концерты возможно потому что люди в военное время черпают уверенность и утешение в традиции в то же время это не объясняет обилие появившихся в последнее время экспериментальных произведений литературы поэзии даже живописи

Прокашлявшись, он вдруг спрашивает себя, а чего же они все ждут? Может быть, все привыкли к драматическим событиям и теперь им требуется, чтобы они происходили регулярно? Тогда война — это наркотик? Тогда все на крючке? Если Англии суждено обрести покой, что изобретут политики для того, чтобы вернуть людей к жизни? Еще одну войну? Вряд ли социалистам удастся построить свой «Дивный новый мир» за пару лет. Джозеф Кисс надеется, что за этим не последует гражданская война. Он знает, что люди бывают подобны бойцовым псам, которые, будучи перевозбуждены и не имея возможности драться со своими врагами, часто разворачиваются и нападают на друзей.

  90