74 
Она опять покачала головой:
– Нет, насколько я помню. Знаешь, обычно, когда мы виделись, рядом с ней был Скиццо. А в таких ситуациях девчонки стараются не ляпнуть лишнего.
Надо же, какая предусмотрительность! Поняв, что от нее больше ничего не узнаю, я предложил Патти еще пива и пошел восвояси.
Сильвия открыла дверь, одетая в свой любимый залатанный комбинезон.
– Ага, явился – не запылился, – приветствовала она меня, проводя в гостиную. – Ну ты и засранец, подбросил мне девицу и сгинул без следа. – Она внимательно оглядела меня. – Если я не ошибаюсь, этих следов на твоей физиономии в прошлый раз не было?
– Не ошибаешься, подруга. Но у меня кровоточит душа, и это намного больнее. – Я рухнул в продавленное кресло, тогда как Сильвия улеглась на ковер.
– Если ты рассчитываешь на мое сочувствие, не надейся. Ты пришел узнать об Амбре?
– Можно и так сказать.
Пока я отсутствовал, Сильвия отыскала родителей девочки и все им объяснила. Они приехали и забрали ее. Хоть одна история закончилась хорошо, подумал я. Но прежде, чем передать им девочку, Сильвия подвергла их допросу третьей степени, и они произвели на нее хорошее впечатление. Амбра, кстати, рассказала, что у нее не было особой причины сбегать из дома, если не считать таковой смертельную провинциальную тоску.
Я хорошо понимал эту девочку, точно так же когда-то поступил и я.
– Они лили слезы, словно два фонтана, ее мать и отец. Совершенно бесплатно дала им несколько полезных советов на тему, как вести себя с созревающими девицами. Надеюсь, они примут их во внимание. Мы договорились через некоторое время созвониться.
– Ты им не рассказала, как проводила время их дочурка?
Она с возмущением посмотрела на меня:
– За кого ты меня принимаешь, дружочек? Это дело самой Амбры. Ей решать, что рассказать, а что нет. Я ей посоветовала излить душу маме, но это оказалось для нее слишком тяжелым делом.
– Могу себе представить… «Ты знаешь, мамочка, пока меня не было дома, я немножко подрабатывала проституцией…» Послушай, мне нужна твоя помощь.
Она широко раскрыла глаза:
– Да неужели, а я справлюсь?
– Кончай придуриваться, ничего серьезного, мне только хотелось бы минут десять посидеть за твоим компьютером.
На все про все мне понадобилось целых полчаса. Я не такой уж продвинутый в общении с этими монстрами с огромным глазом, и мне пришлось изрядно попотеть, прежде чем удалось добраться до своего почтового ящика. В нем находилась еще целая сотня посланий, ожидавших ответа, – результат того, что в последнее время мне было не до электронной почты. В конце концов я докопался до письма Кастеллини. Благословенный Интернет, черт его побери! Как же люди общались до того, как кто-то его изобрел?
Сильвия присела рядом с двумя стаканами джин-тоника. Святая женщина.
– Ты этого не заслуживаешь, но гостеприимство – свято.
Она обвила рукой мою шею и, положив голову мне на плечо, стала разглядывать мой профиль.
– Чем ты занимаешься?
– Хочу увидеть фотографию, которую разыскал мой друг из Рима. На ней должна быть Алиса. Это фото – последний фрагмент моей блестящей сыщицкой работы.
– Черт возьми, это она?
– Ни хрена не разберешь! Ты сколько лет не обновляла программы?
– Не хами. Ты хоть знаешь, сколько стоят новые программы? – Она взяла мышку из моей руки и принялась кликать по каким-то иконкам на рабочем столе компьютера. – Я за всю жизнь не купила ни одной. На фига это надо, когда всегда есть возможность скопировать без проблем любую?
– Но это же незаконно.
– Знаешь, если так рассуждать, то… Смотри, получилось!
На экране четко нарисовались две фигуры в купальных костюмах, нежно прижавшиеся друг к другу. Слева паренек с каштановыми волосами и томным взглядом, худой – дальше некуда. Очевидно, Рене. Справа…
Сильвия потрясла меня за плечо:
– Эй, Сандроне! Ты что, заснул? – Затем, приглядевшись, изменила тон. – Что случилось? Увидел мертвеца?
– Может быть, радость моя, может быть, – очнувшись, ответил я.
Сильвия поднялась, чмокнула меня в висок и пошла собираться: три подружки ждали ее на девичник. Я пообещал оставить ее ключи в почтовом ящике, когда буду уходить.
Фотография, которую прислал Кастеллини, выбила меня из колеи, я чувствовал, что построенная мною конструкция рассыпается в пыль. Таково, наверное, самочувствие шахматиста, заметившего, что посреди турнира меняются правила игры. Или догадавшегося, что на самом деле он правил никогда и не знал.
74 
