69 
– Чего мне угадывать, Толмач мне сама это рассказала.
– Сама? А ты что?
– А я – ничего, ушами хлопала и рот разинула, как идиотка. Но я-то ведь тогда думала, что она – это Лена Пономарева, старинная приятельница Веры. Ой!
Супроткин покосился на меня:
– Что еще?
– Так ведь Толмач неспроста там оказалась, правда? Ведь она Вере никакая не подруга! С чего это вдруг они были вместе?
Супроткин кивнул:
– Я нашел еще одного свидетеля, охранника из близлежащего офиса. Мужчина вышел на улицу покурить и видел, как одна женщина толкает под колеса машины другую. Водитель ехал с превышением скорости, что не редкость в Москве, и не успел затормозить на скользкой дороге. Вот только это была не белая «Нива», а темно-синий «Опель», в машинах охранник разбирается.
– Что же он сразу не рассказал все милиции?
– Дело в том, что потом он увидел, как эта вторая женщина спокойно беседует с милиционерами и даже едет вместе с пострадавшей на «скорой» в больницу. И охранник засомневался: может, он чего-то не разглядел? Или не так понял? Не исключено, что она, наоборот, пыталась предупредить подругу о мчащейся машине, притянуть ее к себе.
– Когда ты разговаривал с охранником?
– Вчера.
– А почему до сих пор ничего не предпринял? – возмутилась я.
– Решил, что завтра допрошу Елену Толмач.
– Завтра! А вот убийца ничего не оставляет на завтра, все умудряется проворачивать сегодня! Ох, чует мое сердце, она уже добралась до больницы! Прибавь ходу, мы еле плетемся!
Капитан попытался выжать из «жигуленка» максимум, но из-за пробок на дороге к больнице мы приехали лишь через пятьдесят минут.
Приемные часы только что закончились, и охранник категорически отказался пускать нас внутрь. Я настолько привыкла везде размахивать своим липовым удостоверением, что чуть было не вытащила его сейчас. Но к счастью, Супроткин меня опередил и показал свои документы.
– Это со мной, – буркнул он, кивая в мою сторону.
Нас пропустили. Мы сдали в гардероб верхнюю одежду, нацепили на ноги бахилы. В отделении интенсивной терапии Руслан отправился на поиски заведующего, а мне указал на стул в коридоре:
– Жди меня здесь.
Я сидела на стуле и глазела на всех проходящих мимо. В конце коридора, тяжело шаркая ногами, плелась какая-то старушенция. В руках у нее был апельсин, она его постоянно роняла, затем, кряхтя, поднимала и делала следующий шаг. Каждый наклон занимал никак не меньше минуты, каждое разгибание – еще две. Вероятно, у божьего одуванчика проблемы не только с суставами, но и с головой. Я решила ей помочь.
– Слушайте, бабушка, – сказала я, подходя к старушке, – положите апельсин в карман, так наверняка не уроните.
Бабка взглянула на меня со злостью, неожиданной для столь тщедушного тельца.
– Пошла прочь, я тренируюсь! – прошипела она и опять уронила апельсин.
Я все-таки решила не оставлять несчастную без поддержки. Очевидно, здешнему медперсоналу на нее наплевать, зато мне – нет. Быстро нагнувшись, я подняла апельсин и попыталась засунуть его в карман бабкиного халата. Бабка с удивительной проворностью вцепилась в мою руку и принялась верещать так, будто я краду у нее пенсию.
После небольшого противостояния я поняла, что мне не одержать победу – надо принять позорное отступление. Пытаясь освободиться от цепких старушечьих пальцев, я потеряла равновесие и стала заваливаться назад.
В этот момент из палаты выходила медсестра – в белом халате, шапочке и повязке на лице. И я упала на несчастную женщину всеми своими девяноста восемью килограммами веса.
Я внутренне сжалась, ожидая, что к верещанию бабки сейчас добавятся крики медсестры. Выйдет капитан Супроткин и увидит мою распластанную на полу тушу. Вот это будет позор!
Однако женщина не издала ни звука. Она по-пластунски отползла полметра, затем ловко поднялась и, на секунду обернувшись, дала деру. Ее повязка съехала на подбородок, и секунды мне хватило, чтобы разглядеть лицо. Это была Елена Толмач! Убийца здесь, прикинулась медсестрой и, возможно, уже сделала свое черное дело!
Издав боевой клич команчей, я кинулась за ней. В два прыжка я ее настигла и опять повалила на пол. И почти сразу же ощутила, как в спину мне вонзились чьи-то когти.
– Отдай апельсин, – прохрипела старушонка в ухо.
Я с удивлением обнаружила, что все еще сжимаю фрукт в руке. Я отбросила апельсин, и старушка кинулась на него, словно профессиональный регбист.
69 
