64 
– Меня бы это удивило: послезавтра она отплывает из Шербура на «Иль-де-Франсе», сопровождая гроб с телом отца. Но давайте вернемся к нашим баранам: вам случайно не приходило в голову, что Агалар и наш Наполеон-взломщик – одно и то же лицо?
Вопрос был задан небрежным тоном, но пристальный взгляд Ланглуа противоречил внешней беспечности. Поняв это, Альдо избрал ту же манеру поведения.
– Трудно поверить: неужели найдется такой испанец, который не ненавидел бы Императора?
– Среди русских тоже трудно найти человека, который бы его любил. Я допускаю, что маркиз не слишком похож на потомка московской торговки, но, поскольку человеческому безумию пределов нет... Это все, что вы можете мне сообщить об Агаларе?
Морозини, разумеется, мог бы ему еще много чего поведать... Рассказать о Тане и о том, какой ужас внушал ей красавец маркиз... Но ему не хотелось, чтобы молодая женщина вступала в непосредственный контакт с полицией, пусть даже полицию представлял бы обходительный человек, сидевший сейчас напротив него. Кроме всего прочего, упомянуть о ней означало бы раскрыть пока еще, возможно, существующий секрет убежища, и потому он только плечами пожал:
– Если не считать ужина «У Максима», где я видел его в обществе Ван Киппертов, мы с ним не встречались до вчерашнего вечера.
Это была чистая правда, и тем не менее, Альдо не мог избавиться от чувства, что он нагло лжет. Комиссар, слава богу, вроде бы ничего не заметил, потому что в эту минуту выбирался из уютного кресла и благодарил Адальбера за гостеприимство, а тот с необычайной сердечностью приглашал Ланглуа пользоваться его гостеприимством, как только тому захочется. Этот обмен любезностями не помешал полицейскому уже на пороге задать Морозини последний вопрос:
– Вы – специалист по драгоценностям, и мне хотелось знать, не показался ли вам странным выбор вора, ограбившего принцессу? Почему он взял только эти два браслета, хотя там было много других украшений?
– Как я могу ответить на такой вопрос? Его мотивы мне совершенно чужды...
– Конечно-конечно! И все же принцесса Бринда сообщила мне, что только эти два браслета не индийские, а также не куплены у ювелиров с улицы Мира или Вандомской площади. Ее муж, зная страсть принцессы к рубинам, купил их для нее на русском аукционе. Любопытно, не правда ли?
Последние слова комиссар произнес до странности сурово, и, когда он вышел, Альдо повернулся к другу и с недоумением спросил:
– Что это ему в голову взбрело? Что я их украл?
– Нет, но я подумываю, не следует ли тебе рассказать ему все, что ты знаешь насчет прекрасной графини. Он из тех людей, которые умеют добывать сведения...
– А я подумываю, не сесть ли мне в первый же поезд, идущий в Венецию! Я уже сыт по горло этими историями!
– Увы, тебя посетила не самая лучшая мысль!.. Поверь мне, – прибавил Адальбер, наливая себе еще один стакан, – тебе следовало бы приглушить свои рыцарские чувства и сказать комиссару пару слов про Таню. В конце концов, ей, может быть, от этого будет только лучше, как знать!
– Может быть, ты и прав!.. Завтра утром схожу ее повидать, и тогда мы решим, что делать дальше. А сейчас пойдем ужинать, просто умираю с голоду!
Теобальд только что появился в дверях столовой и объявил, что ужин готов, но где-то в скрижалях у особенно злокозненного духа было записано, что Морозини не дадут спокойно его переварить, потому что, вернувшись в свою комнату с намерением подарить себе долгую ночь безмятежного сна, он внезапно увидел, что на руке позолоченной бронзовой Фортуны, раскинувшейся на каминных часах, висит нечто, от чего у него перехватило дыхание: оба рубиновых браслета принцессы Бринды!
Не решаясь к ним притронуться, Альдо недоверчиво рассматривал широкие золотые кольца, усыпанные великолепными камнями от двух до трех каратов каждый. Камни были прекрасны, чудесного оттенка «голубиной крови», но взирал он на них с запоздалым ужасом: а что, если бы Ланглуа пришло в голову заглянуть в его спальню...
Вторая мысль, явившаяся ему, была более практической: каким образом у него оказались эти чертовы драгоценности? Морозини открыл дверь, чтобы позвать Теобальда, который, скорее всего, еще не лег, когда его внимание привлек стук оконной створки, захлопнувшейся от легкого сквозняка у него за спиной. Но ведь Теобальд каждый вечер, когда приходит стелить постель, тщательно закрывает окна и задергивает занавески. Занавески-то и сейчас были задернуты, но вот окно было распахнуто!
64 
