8 
Пекарня нашлась за магазином. Мы вошли в крохотное помещение с прилавком и полками вдоль стены. Нас встретил молодой веселый продавец, он радостно нас приветствовал и, пока нагружал наши пакеты длинными золотыми батонами – багетами, разговаривал, расспрашивал, шутил. Правда, я почти ничего не поняла, но все равно улыбалась.
Расплатившись, мы вышли из магазинчика, настроение у всех было отличное, даже Наташа – вечная трусиха – перестала бояться. Мальчишки не выдержали, оторвали от своих батонов хрустящие куски и тут же начали их поедать.
Но не успели мы отойти на несколько шагов от пекарни, как заметили группу арабских мальчишек: они остановились неподалеку от нас и о чем-то громко заговорили, перебивая друг друга.
– Не обращайте внимания, – шепнула Наташа, подхватила меня под руку и потянула за собой.
Юля, подгоняя малышей, шла сзади. Я слышала, как арабы засмеялись, что-то крикнули нам вслед, потом засвистели.
– Ой, мамочки! – пискнула Наташа и побежала.
– Да стой ты! – крикнула я, догоняя ее. – Ничего они нам не сделают.
Но она так испугалась, что лицо ее стало бледным, так, что ее веснушки казались нарисованными.
– Не показывай, что тебе страшно, – сказала я, удерживая ее за руку.
– Камнями будут бросать, – всхлипнула Наташа.
– Вот еще! Пусть попробуют! – бесстрашно заявила Юля.
А Сережка сказал, что прикроет нас, потому что он – мужчина.
– Ладно уж, мужчина, – усмехнулась я, – лучше присмотри за малышами.
Мы благополучно миновали галдящих поселковых мальчишек, как вдруг на дорогу впереди нас упал камень.
Наташа взвизгнула, вырвалась и снова побежала. До рынка – рукой подать, а там наши мамы. Может быть, нам тоже надо было удрать поскорее, но я разозлилась и обернулась к обидчикам. Юля встала рядом, закрывая собой малышей, Сережка рвался вперед, но она его не пускала.
Я строго посмотрела на арабских мальчишек и спросила, подражая маме:
– В чем дело?!
Я знала, что они не понимают меня, но не могла же я молчать? Их было пятеро, самому старшему – лет пятнадцать, совсем взрослый парень. Все они глупо ухмылялись, тыкали в нашу сторону пальцами, что-то кричали, один из них снова наклонился, чтоб взять камень.
Помощь пришла неожиданно и сразу с трех сторон. Из магазинчика при пекарне выскочил продавец и набросился на мальчишек. От рынка бежала мама Наташи, грозно размахивая сумкой. И тут я увидела Венсана, он шел прямо к нам, но, заметив продавца и отступавших пацанов, растерянно остановился.
Наташина мама пронеслась мимо нас и обрушилась на пацанов, правда, они уже ударились в бегство. Продавец что-то сказал ей, но она не успокоилась и, заметив Венсана, раскричалась на него. Продавец тоже довольно хмуро смотрел на нашего друга.
– Алле иси! – приказала Наташина мама. Венсан покорно подошел и стал извиняться за убежавших мальчишек.
– Нет, нет, он не виноват! – я спохватилась и кинулась защищать Венсана. Прибежали и наши с Юлей мамы и заплаканная Наташа.
Наташина мама никого не слушала, она требовала от Венсана сказать, кто его родители. Продавец разводил руками и пытался хоть что-то понять, Юлина мама тоже ругала Венсана. Юля до хрипоты доказывала, что Венсан не виноват. Я бросилась к маме:
– Это не он! Мама! Это мальчик из дома за оградой. Это Венсан! Он хороший, он наш друг!
– Стоп, девочки, – мама выступила вперед, и скандал немного утих. – Что тут произошло?
– Мальчишки кидались камнями! – заскулила Наташа.
– Этот тоже? – переспросила мама, кивая в сторону Венсана.
– Я не знаю, – призналась Наташа, – их много было, остальные убежали.
Ее мама обняла Наташу за плечи.
– Да все они одинаковые, – с досадой бросила она.
Венсан быстро, горячо заговорил, я разобрала только «Но, но, мадам…» и «Пардон…».
Мама присмотрелась к нему.
– Не похож ты на араба, – сказала она.
– Мы видели его маму, – доложила я, – она не арабка.
– Франсе? – спросила мама у Венсана.
Венсан обрадовался:
– Муа? Но. Мама – франсе, папа – алжери.
– Мать – француженка, – перевела мама, – я так и думала…
Наташина мама покачала головой:
– И как не стыдно! А еще европеец!
– Да не бросал он камни! – закричала я. – Не ругайте его, он же заступился за нас!
Юлина мама, кажется, все поняла и успокоилась. Наташина мама почему-то обиделась, забрала Наташу и ушла с ней вперед.
Я робко простилась с Венсаном:
– Оревуар, Венсан, не обижайся, вьен жуэ авек ну.
8 
