25 
Это похвально.
В России следы купидона впервые зафиксированы еще в начале века в Южно-Российске, потом в Севастополе, но его подлинное открытие состоялось в Туруханском крае в какой-то не очень вразумительной орнитологической экспедиции, которая состояла всего лишь из одного человека, бывшего член-корреспондента Петербургской академии наук гражданина Германии Клауса Стефана (Николая Степановича) Шкфорцонфа. Можно представить, какие чувства он испытал, когда в длительных невеселых прогулках за Полярным кругом под ненавязчивым солнцем Севера набрел среди маргариток в цветущей тундре на раненого и брошенного стаей детенышакупидона. Это было подлинное открытие нового существа природных условиях, прямо в лоне его ареала. Шкфорцопф понял, прочувствовал исторический момент и долго протирал свои кругленькие очки, прежде чем воткнуть в лишайник среди маргариток белый марлевый сачок, фиксируя точное место находки.
В «Деле» Шкфорцопфа хранится зашифрованный дневник экспедиции. Точные координаты находки. Имя самочки — Маргаритка, по месту находки. Шкфорцопф выходил ее в одном из ненецких селений Туруханского края и после окончания трехлетнего срока добровольной экспедиции-ссылки увез в Южно-Российск в деревянном ящике с отверстиями для воздуха. Он официально собирался вывезти ящик через Южно-Российск и нейтральную Болгарию — имея в виду затеряться в Стамбуле и через Северную Африку переправиться в Португалию, а потом в США. К следствию, как вещественное доказательство, ящик не привлекался. Любопытная деталь: местные жители, опрошенные туруханскими чекистами, утверждали, что по тундре Шкфорцопф странствовал не один, а с каким-то «человеком-тенью», который иногда даже появлялся в селении и по нескольку дней жил у Шкфорцопфа. «Человек-тень?» — переспрашивали дознатели. «Черный человек, черный-черный». — «Негр что ли? — наводили чекисты. — Американский шпион?» Ненцы не знали, что такое «негр». Эти важные показания развития в «Деле» не получили, как и многие другие за девяносто лет. На столе в туруханской избе Шкфорцопфа обнаружили черновик письма: «Дорогой Иосиф Виссарионович (далее густо зачеркнуто)… Товарищ (зачеркнуто)… Я обнаружил качественно новый путь… что-то вроде укуса пчелы… биопрепарат усиливает функцию (все зачеркнуто)».
Письмо приобщили к «Делу».
Это «Дело» начато в южно-российском охранном отделении. Оно занимает несгораемый шкаф с разнообразнейшей коллекцией пришпиленных, подклеенных, подшитых человеческих документов и судеб — по делу, не по этому делу или вообще без всякого дела угодивших в эту девяностолетнюю следственную круговерть. Это дело о подпольном притоне. В его разработке принимали участие в порядке исторической очередности: южно-российское охранное отделение, Временная революционная комиссия Временного правительства, южно-российская губернская ЧК, петлюровская и деникинcкая контрразведки, опять губчека, потом ГПУ, НКВД, румынская сигуранца, гестапо, МГБ, МВД и, наконец, КГБ. Об участии в этом деле ЦРУ, Сюртэ, Интерпола, Иителлиджеп Сервис или Моссада ничего достоверного не известно, но не исключено, что и тамошние спецы почти девяносто лет подряд с интересом наблюдали за развитием событий.
В «Деле» зафиксирована фигура первого дознавателя, следователя, «важняка», ротмистра Нуразбекова. («Нрзб» — Нуразбеков, Нуразбаев? — фамилия неразборчива.) Надпись на титульном листе первого тома этого собрания сочинений (поблекшими фиолетовыми чернилами, каллиграфическим почерком):
ДЕЛО О ПОДПОЛЬНОМЪ ПРИТОНЕ СОЦИАЛЪ-РЕВОЛЮЦИОНЕРОВЪ ЗАВЕДЕНО
Исправления: название партии зачеркнуто, а сверху приписано другим почерком: СЕКСУАЛЪ-ДЕМОКРАТОВЪ
Исправленному верить! Ротм. Нрзбкв.
Опять исправление: зачеркнуто «ДЕМОКРАТОВ!»", вписано: «АНАРХИСТОВЪ». Потом идут сплошные зачеркивания и неразборчивые вписывания названий чуть ли не всех тогдашних политических партий, наконец зачеркнута вся страница и подклеена новая с подписью комиссара Мыловарова: СЕКСУАЛ-ДОФЕНИСТОВ И этому исправленному верить! Кмсср Млврв.
Наконец надрывное восклицание красным шариковым стержнем генерала Акимушкина: ДЕЛО ЗАКОНЧЕНО……(дата не проставлена)…
и. Акмшкн
Открываем «ДЕЛО».
Страница 1.
Жандармский ротмистр Нуразбеков сообщает о появлении в Южно-Российске то ли уколотых, то ли укушенных и взбесившихся сексопатов. Укусы болезненны и похожи па укус пчелы. Опухлость — синяк с багровым уплотнением в центре, с голубыми разводами по краям. Поведение пострадавших: у мужчин — двухнедельное «стояние», жар, лихорадка. У женщин — помутнение разума, эксгибиционизм — обнажаются прямо на улице. Общие показания: почти все укушенные мужчины посетили веселое заведение «Амурские волны» (попросту «Шуры-муры»), где хозяйкой мадам Кустодиева. Из укушенных женщин — несколько известных в Южпо-Российске проституток — кстати, служительниц того же заведения мадам Кустодиевой; другие — весьма и весьма приличные дамы разных сословий. Обыск в «Шурах-мурах» ничего не дал. Полиция сбилась с ног, дело передано в охранное отделение, потому что среди мужчин в основном социалисты-подпольщики и террористы-эсэры. Заведение посещают известнейшие люди Южно-Российска и России. Фабриканты Бапдуреико и Шафаревич недавно были выброшены из окна писателем Александром Куприным и борцом Сашком Гайдамакой. Заведение посетил какой-то важный германец — Клаус фон Шкфорцопф. Был укушен, выехал в Вену, где госпитализирован в клинике профессора Фрейда. Ротмистр Нуразбеков покорнейше просит начальство отправить его в Вену «за казенный кошт» с целью допроса вышеозначенного фон Шкфорцопфа. (В начале века еще не в ходу словосочетание «служебная командировка».) В ответ начальник южно-российского охранного отделения генерал Акимушкин предупреждает своего подчиненного о неполном служебном соответствии. Он пишет: конечно, Куприн и Гайдамака известные хулиганы и требуют к себе пристального внимания, но какие, к черту, известные всей России Мыкола Бандуренко и Семэн Шафаревич? Южно-российские жлобы они, и не более. Блядство кругом, сплошное и откровенное. При чем тут охранное отделение? Нельзя в отпуск уйти, как чего-нибудь притащат. Разогнать заведение «Амурские волны» и закрыть это «Дело» немедля.
25 
