Гроза покидала рейд.

Возвращалась домой — в море, которым была рождена. Уходила как корабль, под парусами лиловых туч. Уходила, оставляя разлитой в воздухе ту особенную свежесть, которую поэтически настроенные личности именуют не иначе, как «первый вздох новорожденного мира», а все остальные ругают за пронзительную сырость.

Волны, ещё совсем недавно с пугающей силой бившие в борта, теперь всего лишь ласково поглаживают просмолённые доски. По мокрой палубе рассыпаются блики лунного света.

— Поднять колмы^[1]!

Окончание команды сливается с топотом ног, затихающем где-то на полубаке. Два треугольных паруса начинают медленно ползти вверх.

— Навигатор: уходим с рейда, барраж пол-узла!

За горстью небрежно оброненных слов следует недолгая пауза, по истечении которой судно, повинуясь уверенным рукам матросов, плавно разворачивается к ветру.

— Парусным мастерам: ходовая готовность!

Короткая дробь топота, и тишина утренних сумерек вновь нарушается только поцелуями волн в правую скулу фессы^[2].

Утихающий ветер лениво играет мокрыми парусами, но раздающиеся хлопки только подчёркивают напряжённость беседы двух теней на крыше рубки изящной кормы.

— Не беспокойтесь, всё движется к намеченной цели, — голос одного из полуночников нарочито спокоен, что само по себе не является самым лучшим способом внушить спокойствие окружающим.

— Согласен. Но с той ли скоростью, что нужно? — Язвит второй.

— Ламма^[3] прибудет вовремя, dan^[4].

— А всё остальное? Вы уверены в успехе?

— Настолько, насколько вообще можно быть в чём-то уверенным. Сроки рассчитаны самым тщательным образом. Случайности? Их не будет.

— В самом деле? — Сухой смешок. — Да будет вам известно, капитан, нет в мире ни одной вещи, которая могла бы избежать влияния основного закона жизни.

— В чём же он состоит, любезный dan? — В голосе первого слышна лёгкая снисходительность: примерно так разговаривают с несмышлёным, но очень обидчивым подростком.

— Если что-то может пойти наперекосяк, то пойдёт непременно, капитан! Поэтому я и...

— Парус! — Скатывается из «вороньего гнезда» матрос, и если учесть, сколько в его голосе искренней радости, можно предположить: вперёдсмотрящему обещали пару монет за дополнительное рвение.

— Видите: всё в порядке. Нам осталось только сдать груз и вернуться домой.

— Домой... — задумчиво, но всё так же тревожно, как и раньше, протянул второй. — Не хотелось бы возвращаться под раздачу.

— Вы совсем не верите в успех, любезный dan?

— Верю. Но вера, капитан, ничто перед волей.

— Вашей или?... — Пробует уточнить капитан.

— Волей провидения, — следует мрачный ответ.

Небо на востоке светлеет. Приближается день. Но сначала... Сначала всегда наступает утро, не правда ли?

Пятый день месяца Первых Гроз

Антреа, предместье Хольт, особняк daneke Тармы Торис,

первая треть утренней вахты

Ваше утро когда-нибудь начиналось с кота? С четырёх мохнатых лап, тяжело топающих по кровати и вдавливающих в подушку пряди ваших растрепавшихся волос? С переполненного вкрадчивым злорадством мяуканья? И впрямь, почему бы малость не позлорадствовать, если точно знаешь: как бы ни был проворен дремлющий человек, он всё равно успеет задеть длинный хвост лишь кончиками пальцев...

Вы когда-нибудь просыпались под пристальным взглядом немигающих глаз, круглых и жёлтых подобно полной луне теми осенними ночами, в которые так приятно сходить с ума? Нет? Не просыпались? Тогда вам не понять всей прелести моего сегодняшнего пробуждения.

  1