Глава 5

ПРИЗЫВ О ПОМОЩИ

Через несколько часов комитет в полном составе — парижан вызвали по телефону! — собрался на чрезвычайное заседание в доме графини де Ла Бегасьер. Гостеприимная хозяйка преобразила его в обед, повинуясь хорошо известному закону, что самые горькие пилюли легче проглотить под блюда изысканной кухни и вина, тщательно отобранные под надзором метрдотеля, которого желал бы переманить у нее весь Версаль.

Она жила на улице Независимости Америки, в одном из старинных особняков, выстроенных из кирпича и белого камня, чтобы гармонировать с близлежащим дворцом — с той его. стороной, которая называлась «Крыло Принцев» и занимала часть улицы напротив здания Общественного призрения^[48]. Из ее окон открывался вид на оранжерею, что многие считали настоящей привилегией. Во всяком случае, это мнение разделяли те, кому не посчастливилось жить в самом прекрасном квартале старого Версаля, сердцевине королевского города, расположенного между часовней Святого Людовика и дворцом Короля-Солнца.

Оставив Адальбера развлекать тетушку Амели, Альдо с Мари-Анжелин отправились в дом графини пешком. Погода стала более милосердной, хотя голубоватый воздух был холодноват для этого времени года. Идти нужно было около километра. Оба наслаждались прогулкой по благородным улицам. Вымытый дождем и посвежевший, Версаль сверкал и благоухал ароматом травы, земли и мокрых листьев, смешанным с легким дымком от растопленных каминов. План-Крепен обожала совершать моцион. Что касается ее спутника, он не считал футинг^[49] своим любимым видом спорта — хотя способен был одолеть большую дистанцию! — зато любил бродить без определенной цели, если его что-нибудь тревожило.

Когда Адальбер заглушил свой шумный мотор перед домом Карлова, послышалось молитвенное пение. Два женских голоса — один тонкий, другой басовитый — выводили по-русски нечто похожее на гимн скорби.

— Надеюсь, до похорон дело еще не дошло? — пробормотал Альдо.

Не на шутку встревоженный, он открыл садовую калитку и направился к дому. Его терзали опасения, что эти женщины читают молитвы над безжизненным телом, как это обычно делается в России. Дверь была не заперта, он вошел и тут же застыл на пороге довольно большой комнаты, которая, очевидно, служила и гостиной, и столовой. В дальнем углу, вокруг большой иконы Казанской Божьей Матери, располагалось несколько икон поменьше. Перед ними с рыданием нараспев читали молитву две коленопреклоненные женщины — примерно одного возраста, но столь же разные, как их голоса. Первая, походившая на гренадера ростом и басом, была на голову выше второй — субтильной и деликатной. Из-под фиолетового чепца изящной дамы, завязанного под подбородком, выбивались седые волосы. Несомненно, это и была супруга полковника, хотя рыдала она гораздо тише первой.

Пришлось подождать, пока они закончат пение, потом женщины, бормоча молитву, еще несколько раз опустились на колени и осенили себя крестом. Только после этого более внушительная особа помогла подняться своей хрупкой спутнице и повела ее к столу, на котором дымился самовар. Тут обе и заметили гостей.

— Вам чего надо? — спросила дама-гренадер, скрестив могучие руки на пышной груди и явно не обременяя себя излишней вежливостью.

— Поговорить с мадам Карловой, — ответил Альдо, поклонившись маленькой женщине. — Конечно, если она не возражает. Это месье Видаль-Пеликорн из Института^[50], а меня зовут Альдо Морозини: Мы друзья полковника и хотели бы…

Крупная женщина, испустив пронзительный вопль, повернулась к иконам с очевидным намерением вновь упасть на колени и затянуть еще одно песнопение, но хозяйка сразу остановила ее:

— Довольно, Марфа! Мы еще успеем помолиться. А сейчас я хочу выслушать этих господ, возможно, мы хотя бы что-нибудь поймем! Я знаю, кто вы, — добавила она, пытаясь улыбнуться, но из этой отчаянной попытки ничего не вышло. — Садитесь, пожалуйста! И скажите мне, известно ли вам, где мой супруг?

Она указала им на кресла, и они заняли место за столом, куда Марфа водрузила самовар и расставила чашки, согласно обычаям русского гостеприимства.

— Мы надеялись найти его здесь, мадам, но он, как я понимаю, не вернулся домой?

— Нет… и впервые в жизни я не знаю, где он находится. Даже работая по ночам, он всегда находил способ предупредить меня, что задержится. Вчера он сказал мне, что вернется поздно, но больше я ничего не знаю.

  45