5 
Но одно мучило его всерьез – отсутствие вестей от Адальбера. На раскопках, конечно, археолог редко подвергается опасностям, однако дело меняется, если ему приходит в голову свои мирные обязанности совмещать с работой секретного агента. А у Адальбера просто талант попадаться во всевозможные ловушки. И вот, чтобы хоть как-то успокоиться, Альдо решил телеграфировать хранителю каирского музея, профессору Лоре, – просто узнать, как поживает его друг. Вернувшись с почты, он обнаружил на столе письмо...
Нет, оно было не из Египта – из Цюриха. Сердце Морозини на мгновение замерло: Симон Аронов! Письмо могло быть только от него! Действительно, вскрыв конверт, он обнаружил в нем сложенный вчетверо листок бумаги, всего несколько машинописных строк: «В среду, 17 октября, на «Кавалере роз». Спросите ложу барона Луи Ротшильда».
Альдо почувствовал, как жизнь возвращается к нему. Его вновь овевал пьянящий ветер приключений, и он поспешил поскорее завершить необходимые дела. Благодарение богу, Ги и Анджело Пизани, антикварный магазин вполне мог обойтись и без него!
Перемена в настроении хозяина всколыхнула оцепенение, в которое погрузился дворец Морозини. Нахмурилась одна Чечина – кухарка и самый старый друг. Когда Альдо сообщил ей об отъезде, она перестала напевать, возясь со сковородками.
– Радуешься, что бросаешь нас? Очень мило с твоей стороны! – проворчала она.
– Не говори глупостей! Я радуюсь тому, что меня ждет потрясающее дело. Оно поможет мне вырваться из трясины серых будней.
– Серых будней! Больше бы слушал, что я говорю, так не мучился бы из-за этого. Разве не я советовала тебе сто раз куда-нибудь съездить? До чего же меня раздражал твой угнетенный вид!
– Значит, теперь ты довольна! Ведь я как раз уезжаю.
– Да, но мне не все равно, куда ты поедешь! Я думаю, тебе стоило бы поехать в... к примеру, в Вену.
Морозини с искренним изумлением уставился на Чечину:
– Почему в Вену? Имей в виду: летом там можно задохнуться.
Чечина принялась теребить ленточки, украшавшие ее чепец и то и дело взлетавшие над ее внушительной фигурой в такт взрывам ее восторгов или гнева.
– Летом можно задохнуться везде. Я сказала «Вена», а могла бы с таким же успехом сказать «Париж», «Рим», «Виши» или...
– Не ломай голову – я еду именно в Вену. Ты довольна?
Не сказав больше ни слова, Чечина вернулась к себе на кухню, старательно пряча улыбку, чем весьма заинтриговала Альдо. Однако, отлично зная, что больше от кухарки ничего не добьешься, он не стал над этим раздумывать и решил заняться укладкой вещей.
Морозини не знал, сможет ли задержаться в Вене после назначенной встречи, и потому отправился туда на три дня раньше, чтобы не лишать себя удовольствия побродить по городу, чье изящество и атмосферу грациозной легкости поддерживали доносившиеся из окон роскошных особняков звуки вальсов.
Небо хмурилось, но Морозини, сидя в купе поезда, пересекавшего долину Дуная и приближавшегося к Вене, чувствовал себя счастливым. Совершенно иррациональное чувство! И ни при чем здесь были воспоминания о довоенных празднествах, равно как и о двух других – чисто деловых – поездках в австрийскую столицу уже после окончания военных действий, когда он освободился из своего плена в старой тирольской крепости. В конце концов, вполне возможно, радость Альдо объяснялась только тем, что Вена – пусть даже он изо всех сил старался об этом не думать – для него значила больше, чем отправная точка погони за очередной пропавшей драгоценностью. Разве порой из самых глубин его памяти не доносился веселый голосок, объявлявший: «На Рождество я еду в Вену, к бабушке»?
Естественно, в столице Австрии проживало немало бабушек, и из этой короткой фразы можно было выудить не так уж много информации, но Морозини обладал замечательной памятью. Однажды услышанное имя застревало в ней навеки, а Мориц Кледерман, отец Лизы, как-то в холле лондонского «Ритца» произнес при нем имя графини фон Адлерштейн. Выяснить ее адрес, наверное, не составит труда, и Альдо решил нанести старой даме короткий визит. Хотя бы затем, чтобы навести справки о ценной сотруднице, слишком внезапно пропавшей из виду. Конечно, ради одного этого он не стал бы трогаться с места, но, раз уж случай представился, глупо было бы им не воспользоваться: история Мины-Лизы почти столь же захватывающа, как та, что связана с нагрудником.
Морозини сошел с поезда на вокзале Императрицы Елизаветы. С плотно затянутого облаками неба лил дождь, но это не помешало путешественнику весело насвистывать аллегро Моцарта, усаживаясь в такси, которое должно было доставить его в «Захер» – самый любимый его отель в городе.
5 
