очень нудно 
68 
– Госпожа графиня никого по утрам не принимает, господа! – строгим тоном заявил дворецкий.
Морозини, нимало не смутившись, достал из бумажника заранее приготовленную визитную карточку и протянул ее слуге:
– Будьте любезны передать ей вот это. И я буду крайне удивлен, если она откажется нас принять. Мы подождем!
Пока один из лакеев исполнял поручение, они с Адальбером вылезли из машины и, облокотившись на капот, погрузились в созерцание парка, расписанного роскошными красками осени – от глубокого коричневого тона до бледно-желтого, оттененного неизменной темно-зеленой хвоей высоких елей.
– Что ты написал на карточке? – спросил Адальбер.
– Что Лиза ранена и что нам надо переговорить о важном деле...
Это подействовало незамедлительно. Вернувшись, лакей что-то шепнул на ухо Иозефу, и тот встрепенулся:
– Если господам угодно последовать за мной... Графиня приняла их в халате – должно быть, она только что встала с постели и едва успела накинуть то, что попалось под руку, – но не утратила при этом ни капли достоинства. Хотя на ее бледном и осунувшемся лице ясно читалась тревога, хотя рука, опиравшаяся на трость, дрожала, графиня стояла с высоко поднятой головой. До прихода нежданных посетителей она все же успела расчесать и свернуть мягким узлом седые волосы. В этой старухе было что-то поистине королевское, и оба гостя, на которых она произвела, по-видимому, более сильное впечатление, чем в первый раз, не сговариваясь, Дружно отвесили ей глубокий поклон. Однако графине было не до любезностей.
– Что случилось с Лизой? Я хочу знать все!
– Сегодня ночью она была ранена пулей в плечо. Но не тревожьтесь, ей оказана помощь, и сейчас она спит под охраной Марии Браунер, – ответил Альдо. – К несчастью, графиня, у нас есть и другие, более печальные, новости: мадемуазель Гуленберг похищена, ее дом разграблен, а слуги убиты.
Облегчение, мелькнувшее было на лице старой графини, сменилось настоящим горем:
– Матиас? Мариетта?.. Убиты? Но каким образом?
– Он – топором по голове, она – выстрелом из револьвера. Убийцы застали их врасплох. Покончив с теми, кто пытался встать у них на пути, они принялись обшаривать комнату. Лиза была наверху, укладывала в постель свою подругу. Схватив оружие, она ринулась вниз. Ее ранили, когда она бежала по лестнице... А мы поспешили сюда, чтобы вы узнали об этой трагедии не от полицейских...
– Не лучше ли вам было остаться рядом с моей внучкой? Может быть, ей все еще угрожает опасность?
– Сейчас она в таком месте, где ей ничто не угрожает – чтобы добраться до нее, придется перебить всю деревню. Это она настояла, чтобы мы отправились к вам. Видите ли, она опасается, что похитители, обнаружив, что заложница ничего не знает, возьмутся за вас. И она попросила нас...
– И, чтобы скорее добраться, мы проделали всю дорогу пешком, – прибавил Адальбер, весьма недовольный приемом и мечтавший хотя бы сесть. – Моя машина оставалась в гостинице, а до Гальштата мы добирались сначала поездом, потом катером, как все.
На поблекших губах старой графини на мгновение показалась тень улыбки.
– Прошу меня извинить. Должно быть, вы очень устали. Садитесь, пожалуйста! – пригласила она, устраиваясь в своем шезлонге. – Не хотите ли кофе?
– Нет, благодарю вас, графиня. Достаточно и стула, тем более что мы не хотели бы докучать вам...
– Вы мне нисколько не докучаете. К тому же, по-моему, нам следует поговорить более серьезно, чем в прошлый раз.
– Но мне показалось, что вы и тогда были вполне серьезны...
– Разумеется; и по-моему, дала вам понять, что некоторые темы затрагивать не следует? И даже, помнится, я посоветовала вам здесь не задерживаться. Каким же образом вы сегодня ночью оказались в Гальштате?
– Мы там провели несколько дней, – объяснил Видаль-Пеликорн. – Я давно хотел увидеть остатки этой очень древней цивилизации. Во время нашего небольшого путешествия я повстречался со своим выдающимся собратом, профессором Шлюмпфом, мы вели с ним волнующие беседы... Мой друг Морозини пожелал меня сопровождать...
– В самом деле? Я очень удивлена, князь, что ваши дела – мне известно, насколько они важны, – до сих пор не призвали вас в Венецию.
– Здесь я как раз и занимаюсь делами, сударыня, и вам это прекрасно известно. Точно так же, как вам известно и то, что мадемуазель Кледерман под именем Мины ван Зельден соблаговолила в течение Двух лет проработать у меня секретаршей.
68 
