7 
– Знаешь, если я сейчас стану себя предлагать, то никто не откажется, – перебила меня Илона. – Дешевка это все!
Возразить было нечего.
Тем временем история с бойкотом постепенно забывалась.
Хотя со мной Маринка по-прежнему не разговаривала, только чуть заметно кивала, когда проходила мимо. Я отвечала тем же. Маринка как-то вообще исчезала из класса, я видела, как она разговаривает с девчонками из параллельного, видимо завела там приятельниц, обидевшись на своих.
После уроков мы с Илоной быстренько убегали, причем норовили забыть Лариску. Нас ждали совершенно пустая квартира и полная свобода. Мы забрасывали наши рюкзачки, кипятили чай, включали музыку и блаженствовали, забывая о времени. Мы рассказывали друг другу о том, какие мы станем, когда повзрослеем. Илона представляла меня, а я – ее. Это было так увлекательно! Мы описывали, как будем выглядеть, что станем носить, какие у нас будут друзья, чем мы будем заниматься. И все это с самыми мельчайшими подробностями!
Однажды придумали, как мы встретимся, когда нам будет лет по двадцать. Мы – студентки институтов, причем я – будущая журналистка, а Илона – психолог. Мы приехали на каникулы из разных городов, нет, лучше из разных стран, на зимние каникулы.
– На тебе такая короткая рыжая шубка, – прикрыв глаза, увлеченно описывала Илона, – и джинсы, заправленные в мягкие замшевые сапожки…
– А на тебе черная куртка с большим воротником из чернобурки, – подхватывала я, зная пристрастие Илоны к черному цвету.
– Да, – соглашалась она. – Мы такие красивые, что у парней просто дух захватывает. И мы сразу же знакомимся с двумя суперскими друзьями.
– Послушай, – перебила я, – а разве у нас за границей нет парней?
– Есть, конечно, но они же не с нами, – Илона лукаво подмигнула, и мы засмеялись.
– Ну да, ну да, знакомимся, а потом?
– Потом мы все вместе идем в лес, а там так красиво, все заснеженное, пушистые елки, снег глубокий, и мы играем в снежки… У тебя волосы разметались по рыжему меху шубки…
– Здорово! – восхитилась я.
Илона училась не очень хорошо, школу не любила. Сначала я думала помочь ей с учебой, объяснить что-то. Но скоро поняла, что Илона во многом разбирается не хуже меня, а зачастую, даже лучше. Родители не мешали единственной дочери делать то, что ей хочется. Отец собрал большую библиотеку, Илона очень много читала. Причем, она читала не только художественную литературу, но и публицистику, и всякие довольно сложные философские сочинения. Она великолепно разбиралась в литературе, истории, философии. При этом была совершеннейшим профаном в точных науках, терпеть не могла математику, с трудом переносила физику, а химия приводила ее в недоумение. На уроках она предпочитала отмалчиваться, хотя могла по гуманитарным предметам получать высокие оценки, но почему-то скрывала свои знания.
– Послушай, – недоумевала я, – разве тебе не обидно?
А она только плечами пожимала. Вот, например, спросит ее о чем-нибудь учительница, она встанет с таким видом, будто ее оторвали от важного дела. Вот так, медленно поднимется, обопрется пальцами о крышку стола и молчит, да еще улыбается чуть насмешливо.
– Любашевская! – возмущались учителя. – О чем ты мечтаешь?!
Илона усмехнется, опустит голову и молчит. Или, если дела совсем уж плохи, и надо получить положительную оценку, она скороговоркой отвечала заданный параграф и выжидательно смотрела на преподавателя.
– Ладно, садись, «четыре»…
Илона шла на место под шепоток усмехающихся одноклассников.
– Ты же могла ответить на «отлично», – говорила я ей после урока.
– Мне пятерку не поставят, – отвечала она безразлично.
– Но почему?
– Разве я похожа на отличницу? Знаешь, учителя меня никогда не любили, с самого первого класса. Не любили, и все. Сначала я удивлялась, а потом решила, не любят и не надо. Я ведь их тоже не люблю.
– Да, но аттестат-то нужно получить, – напоминала я. – И, желательно, с хорошими оценками.
– Как-нибудь, – отмахивалась она.
Но когда я уж слишком доставала ее рассуждениями о высоких оценках, Илона не выдерживала и спрашивала:
– А тебе не обидно? Ты самая красивая девчонка в классе, а строишь из себя дурнушку!
– Я?!
Признаться, красавицей себя я не считала. Так, обычная девчонка, каких много. Вот, Маринка – это да! Она высокая, ноги от ушей. Мы измеряли, 117 сантиметров, как у знаменитых манекенщиц…
7 
