20 
— Она из палаты еще не выходила?
— Нет. Но дверь открыта, и я видел, что она вставала и смотрела в окно. А если ей вздумается выйти навестить других больных, что мне делать?
— Следить, к кому она пойдет. И особенно следить, кто будет заходить к ней. Никто не должен заходить в палату без моего ведома или ведома Делорм. Пусть ждут нашего разрешения. А если кто подозрительный появится и будет здесь слоняться, немедленно сообщите нам.
— Будет сделано, — сказал Квигли. — На вид славная она девушка.
Она лежала, откинувшись на подушки, — маленькая и хрупкая. Волосы на белом фоне постельного белья казались огненным облачком, на котором, как сигнальный флажок, маячил белый пластырь, а белая кожа сливалась бы с простынями, если б не веснушки. Она уставилась на Кардинала, видимо, совершенно не узнавая, что было неприятно, хоть и ожидаемо.
— На днях мы уже общались с вами, — сказал он. — Я детектив Кардинал. А вот мою коллегу вы не знаете — Лиз Делорм.
Девушка застенчиво улыбнулась, и Делорм пожала ей руку.
Наступила легкая заминка, когда Кардинал внезапно осознал ложность своего положения. Если он не может задавать ей вопросы насчет ее травмы, то что он здесь делает?
— Как ваша голова после операции? — спросила Делорм. — Наверно, ужасно болит?
— Голова? — Девушка рассеянно коснулась волос, ощупала пластырь. — Ничего страшного. — Она поморщилась.
— Может быть, когда вам станет получше, я отвезу вас к хорошему парикмахеру и тот придумает, как замаскировать выбритый участок.
— Вот было бы хорошо. Напомните мне, как вас зовут?
— Лиз.
— Лиз.
Девушка взглянула в окно. По холму медленно полз поезд, груженный бензиновыми цистернами.
— Знаете, чего я никак не могу понять? Я не могу понять, почему я какие-то вещи помню, а какие-то нет. Почему я помню, что делает парикмахер, а как меня зовут — не помню? Почему я могу разговаривать, могу завязывать шнурки и не могу вспомнить, где я раньше находилась, с кем была знакома?
— Вам надо задать этот вопрос доктору Пейли. — Кардинал отметил про себя звучавшее в ее голосе раздражение. Эмоциональный выплеск при всей его незначительности выглядел предвестником улучшения.
— Я боюсь спрашивать кого бы то ни было о чем бы то ни было, — сказала она. — По-моему, из-за моих бесконечных расспросов все скоро начнут меня ненавидеть.
— Об этом не волнуйтесь, — сказала Делорм. — Единственное желание доктора Пейли — это помочь вам. И мы этого хотим тоже.
— А мое единственное желание — это выбраться отсюда. Лежать целыми днями в постели — такая тоска.
— Пока что покинуть больницу для вас небезопасно. Вы можете попасться на глаза тому, кто пытался вас убить.
— Кто-то стрелял в меня. Я все время забываю об этом.
Кардинал и Делорм переглянулись.
— Я не чувствую себя человеком, которого можно захотеть убить. А случайно это быть не могло?
Кардинал покачал головой:
— В вас стреляли с очень близкого расстояния. А если это была случайность, почему никто не пришел к вам на помощь?
Бледные пальцы пощупали пластырь.
— Я просто не могу… — Ее голос упал, и зеленые глаза наполнились слезами.
— А можно посмотреть на все с другой стороны, — сказал Кардинал. — Вам скучно и тоскливо, вас смущает проблема с памятью, вы стесняетесь задавать вопросы. А несколько дней назад вы вообще ничего не чувствовали. Так что можно сказать, что дела идут на лад.
— Здесь вы в безопасности, — добавила Делорм. — Вашу дверь стережет надежный охранник, и мы сделаем все, чтобы поймать того, кто причинил вам зло.
— Спасибо.
— Нам пора, — сказал Кардинал. — Доктор Пейли хочет побеседовать с нами.
— Он настроен весьма оптимистично, — сказала Делорм, — так что постарайтесь не слишком волноваться.
— Как я могу не волноваться, — девушка криво улыбнулась, — если даже не помню, из-за чего я волнуюсь?
Доктор Пейли ждал их в комнате персонала в конце коридора. Там был холодильник, стояла микроволновка, а вокруг стола были расставлены пластиковые стулья. Наверху светился синеватым светом экран телевизора с видео. Доктор Пейли вставил туда кассету и уселся рядом с ними, держа в руке пульт. Он навел пульт на экран, и видео включилось.
— Все целиком я вам демонстрировать не буду, — сказал он. — Вначале я объяснил ей, что очень люблю фотографировать, что, кстати, правда, и хочу показать ей несколько моих любимых фотографий. Сняты они в Алгонкин-Бей, в местах, знакомых каждому местному жителю. В съемках принимали участие мои жена и дети, так что фотографии эти не выглядят чистыми подсказками для стимуляции памяти.
20 
