25 
— Твой сыновний долг завтра не будет так тяжел, — улыбнулась она.
— Почему ты так думаешь?
— Скучать тебе не придется. Я весь день буду рядом с тобой у вас дома. — И Джессика обняла Брюса. Но он отстранил ее.
— Нет, девочка. Тебе будет неинтересно, — попытался он неуклюже отговорить ее от этой затеи.
— Почему? — спросила она.
Ей самой эта затея нравилась все больше.
— Мне давно хотелось побывать у вас на одном из вечеров.
— Это не тот случай, — отвернулся Брюс.
— Но твой отец сказал, я всегда желанный гость у вас в доме.
Джессика слышала умоляющие нотки в своем голосе и почти ненавидела себя. Но ей так хотелось быть с ним завтра.
— Я сказал — нет, Джессика. — Брюс дал волю своему раздражению. — Нет и все. И забудем об этом.
— Брюс, пожалуйста, не сердись, — заюлила Джессика. — Я ведь только хотела быть с тобой. Что в этом плохого?
В глазах у нее заблестели слезы.
— Конечно, ничего плохого, девочка. Я тоже хочу быть с тобой.
Он медленно наклонился, и губы их встретились.
— Чего горевать о завтрашнем дне, когда сегодняшний весь наш, — сказал он, гладя ее длинные светлые волосы.
Глава 10
Прошло несколько дней. Как-то после уроков Элизабет поспешила в редакцию. Она любила подержать в руках свежий номер «Оракула». Газеты лежали на столе в стопке, она взяла одну, нашла свободный стул и сразу открыла страницу со своей рубрикой «Глаза и уши». Пробежала ее и глазам своим не поверила: среди прочего — материал о Брюсе Пэтмене, который писала не она. Абзац кончался словами: «Самые сердечные поздравления нашему однокласснику Брюсу. Он сумел обойти в прошлое воскресенье всех участников ралли на Сан-Дезерт-роуд и получил первый приз». Элизабет задохнулась от гнева. Уже то было неприятно, что кто-то посмел влезть в ее рубрику. Но главное было не в этом. Джессика в то воскресенье сидела одна, у Брюса были какие-то важные дела дома. Значит, одно из двух — либо кто-то решил подшутить над Брюсом, либо он обманул Джессику. Так это оставить нельзя. Лиз стала всех спрашивать, как мог этот материал попасть в ее заметку. Никто ничего не знал. А редактор номера Пенни Айала была больна. Значит, надо поговорить с Джессикой.
— А я давно об этом знаю, — пожав плечами, сказала Джес. — Брюс дал в воскресенье свою машину Полу Шервуду, и тот выиграл ралли. Наш репортер их просто перепутал.
— А потом взял и вставил в мою рубрику этот абзац. — Элизабет недоверчиво посмотрела на сестру.
— Об этом я понятия не имею. Знаю только то, что Брюс точно не участвовал в ралли. Он был дома, как просил отец.
Элизабет с горечью смотрела на сестру. Джессика была превосходной актрисой, но в этот раз у нее на лице было написано: она и сама не верит объяснению Брюса. И Элизабет окончательно перестала сомневаться — Брюс ведет двойную игру.
— Ты правда веришь, что он был дома, Джес? — спросила она.
— С какой стати ему врать? — ответила Джессика вопросом на вопрос, позабыв, сколько раз сама обманывала, чтобы скрыть правду.
— А если он и был на этом ралли, что из того? Значит, у него изменились планы. Не могу же я держать его на привязи, следить за каждым шагом.
— Все это так, — мягко сказала Элизабет. — Но мне порой кажется, что это он держит тебя на привязи.
— Какая ерунда!
— Ерунда? — Лиз продолжала спорить, хотя и видела, что сестра еле сдерживает себя. — Но ведь он запретил тебе идти на вечер нашего клуба, и ты послушалась.
— Это была ревность. Он боялся меня потерять, потому и не хотел, чтобы я шла туда одна. Зачем было портить ему настроение?
— Молчи, Джессика. Ты вправе была пойти туда. Перестань искать для него оправдания. У него были свои дела в тот вечер. Так что же, ты должна сидеть у себя в комнате и считать точки на обоях?
— Если Брюсу это нравится, буду сидеть дома и считать точки.
Элизабет, покачав головой, вздохнула.
— Джес, что с тобой случилось? Неужели ты не видишь, как это смешно?
— Нет ничего смешного. Ты просто не понимаешь, что значит любить. Я готова ради него пожертвовать всем. Ты ведь, наверное, тоже меняешь свои планы ради Тодда.
— Планы — меняю, — сказала Элизабет. — Но свою жизнь, свой характер — никогда. Я верю, что ты любишь Брюса, верю в искренность твоих чувств, но нельзя же все на свете приносить в жертву.
— А я готова пожертвовать всем, — отрезала Джессика.
— Но он не достоин этого, — печально заметила Элизабет.
25 
