Лёгкий, ненавязчивый романчик 
114 
Иакин Кавалено знал, что демоны придут снова, как приходили и раньше, зато мог изгнать из своего мира уже пришедших, а вновь прибывающих обессилить настолько, насколько это возможно, лишив поддержки недокровок. Он знал на собственном опыте, что отродьям пришельцев редко удается справиться с зовом родителей. Помогает только ненависть, но в ее костер нужно постоянно подбрасывать дрова. Особые дрова — осколки своей же души. Подбрасывать, постепенно превращаясь в тень самого себя.
Верховный бальга не мог оставить наследников, даже если бы захотел, ведь недокровки бесплодны. А поручить кому-то продолжать свое дело…
Нет, так далеко намерения Иакина не заходили. По правде говоря, он не понимал до конца, что нужно делать, как справиться с врагом и как предотвратить новые войны. Он всего лишь надеялся, что мир, очищенный от скверны хотя бы на несколько лет, сам найдет выход из этого лабиринта.
Очищение — вот что занимало мысли верховного бальги, а значит, находило отражение в проникновенных речах Глориса. Очищение духа. Но прежде чистой должна была стать плоть.
Это решение пришло Иакину легко и естественно, не вызывая сомнений. Он не испытывал к Лус никаких особых чувств, ни любви, ни ненависти. Но сестра должна была умереть вместе со всеми.
Женщина, душа которой была почти уничтожена стараниями Кроволивца Горге. Она всегда была безвольной, с самого детства, и годной лишь на то, чтобы ожидать и покорно исполнять чужие приказы. Возможно, если бы один бальга сменил другого раньше, ее еще удалось бы спасти от превращения в пустой сосуд… Возможно. Но теперь было слишком поздно.
Лус была рождена для того, чтобы принять в свое тело мужчину? Что ж, именно так и случится.
И будет принимать, пока не наполнится до краев.
Прошлое часто бередит душу человека воспоминаниями, неважно, дурными или добрыми, но всегда одинаково болезненными, ведь они, чтобы выбраться наружу, прорывают собой тонкую ткань сегодняшнего бытия. Встречаются редкие счастливцы, никогда не вспоминающие даже только что прошедший день, но таковых крайне мало, и они достойны зависти.
Димен Сого, выпади ему такая возможность, непременно позавидовал бы, потому что на него прошлое навалилось с первой же минуты, как над двором в доме Кавалено прозвучали слова вечерней проповеди.
Неудавшийся ученик охотника за демонами, он никогда не встречался лицом к лицу с врагами, которых придумал себе сам. Мельком, стороной, судя больше по чужим рассказам, а не по своим наблюдениям, опираясь на слова матери, с каждым днем становящейся все более и более безумной, Димен воспитывал в себе ненависть к собственноручно созданному призраку. Воспитывал настолько успешно, что годам к тринадцати уже не мог думать ни о чем, кроме борьбы с пришельцами. Правда, для того чтобы бороться, нужны были знания и умения, но и тут как нельзя кстати осиротевшему мальчику повезло: местный землевладелец забрал ребенка в свой дом, потому что его сынишке нужен был наперсник по играм.
Играть Димен прекратил, не начиная, и куда больше времени проводил среди охранников, чем в господских комнатах. Он учился всему, чему только мог, учитывая свой возраст и возможности. Учился убивать. А когда впитал в себя, последние доступные навыки, ушел, и никто не посмел встать на пути у человека, в глазах которого горело одно-единственное намерение.
И все же становиться одиночкой Димен не собирался, а потому отправился искать того, кто уже воплощал в жизнь его мечту. Охотник за демонами, вот с кем бок о бок хотел сражаться сирота Сого. Уничтожать одержимых, спасая жизни других людей, — чем не достойное занятие? И Димену казалось, что он обладает для этого всем необходимым. Унюхать демона? Легко, ведь он все-таки недокровка! Уничтожить? Конечно, недаром же он много лет постигал науку сражений. Жизнь казалась простой и понятной, но ровно до того дня, когда ищущий достиг цели своих поисков.
Охотник не стал насмехаться над ним, хотя и мог. Нет, всего лишь показал, насколько быстро может двигаться. И все же это было обидно: узнать, что твои усилия… Не то чтобы бесполезны, но недостаточны. И всегда останутся таковыми, как бы ни старался. Димену следовало прозреть еще тогда, взглянуть на себя трезво и жестко, чтобы перейти на другой путь, возможно куда более полезный для тех же людей, которых сироте так хотелось защищать. Но разве молодость приемлет суровые размышления над самой собой?
114 
