15 
— Ах, дорогая, я только стараюсь тебе помочь, — говорила мисс Минг. — Тебе трудно освоиться с новым миром. Мы, оторванные от дома, должны держаться друг друга. Иначе пропадем ни за грош. Да не горюй, я с тобой.
Дафниш сопротивлялась, в свою очередь отыскивая предлог, чтобы избавиться от назойливой гостьи Не тут-то было. Если, к примеру, она ссылалась на необходимость уложить Снафлза спать, ее тут же ожидали новые поучения:
— Ты портишь ребенка. Ему пора становиться на ноги. Занимаясь сыном, ты просто прячешься от действительности. Кудахчешь над ним, чтобы не думать о личной жизни. Кому это надо?
В конце концов Дафниш не выдержала и однажды указала мисс Минг на дверь. Та отреагировала по-своему.
— Раздражительность перед менструацией. Обычное явление. Скоро пройдет.
Пропустив мимо ушей пояснение Дафниш, проронившей, что у нее никогда не было менструального цикла, мисс Минг посоветовала получше выспаться и пообещала зайти на следующий день.
Застав Дафниш снова не в духе, мисс Минг заявила:
— Ты нервничаешь из-за ребенка. Предоставь его Самому себе, а сама развлекись.
Затем она устроилась рядом с Дафниш и, вцепившись в ее колено по-паучьи липкой рукой, веско добавила:
— Тебе нужен друг, способный понять тебя, вроде меня. Только женщина знает, чего хочет другая женщина.
Откровение не застало Дафниш врасплох. Она давно поняла: мисс Минг спит и видит ее в своих цепких объятиях. Зря старается: в Арматьюсе не поощряли любовь даже между мужчиной и женщиной, а половые связи с людьми, в которых не текла кровь Арматьюса, были и вовсе запрещены. Широко бытовало мнение, что секс стал одной из главных причин, поставивших человечество на грань вымирания. Выход из положения нашли в регулировании рождаемости с помощью нового способа воспроизводства детей.
Но, хотя Дафниш и ощущала себя одинокой, она неизменно уклонялась от поползновений мисс Минг навязать ей интимные отношения. Объясняя свои неудачи кокетством Дафниш, мисс Минг не сдавалась и продолжала осаду, призвав на помощь хитрости гардероба, но ни строгий костюм, ни смелое платье, ни наряд точь-в-точь как у Дафниш, не приводили к успеху. Однажды она явилась во дворец нагишом — впустую! Отчаявшись, мисс Минг придала себе внешность Дафниш, но это преображение и вовсе обернулось конфузом. Увидев пародию на себя, Дафниш так ужаснулась, что бедной мисс Минг пришлось пойти на попятную.
Доведенная до отчаяния преследованиями мисс Минг, Дафниш стала появляться на приемах и вечеринках, хотя шум, витиеватые разговоры и никчемные представления наводили на нее скуку, заставляя вспоминать о чудесных прогулках, от которых ей пришлось отказаться. Иногда она брала с собой Снафлза, а когда тот оставался в замке, за ним присматривали роботы Лорда Джеггеда
Мисс Минг не оставляла своих попыток и на людях, но Дафниш удавалось отделаться от нее, найдя себе собеседника — то Ли Пао, общение с которым казалось почти приятным, то Железную Орхидею, а то и Сладкое Мускатное Око. Однако увеселения не приносили ей удовольствия, она не принимала обитателей Края Времени, оставаясь верной идеалам благородного Арматьюса, куда, вопреки всему, надеялась возвратиться.
Отметив антипатию Дафниш к увеселениям, скажем также, что она и сама не блистала в обществе. Ее рассказы об Арматьюсе обитателям Края Времени казались неинтересными, ее реплики — пресными, а ее сухость и рассудительность не давали обильной пищи для шуток. Снафлз пользовался несравнимо большим успехом: ребенок на Краю Времени был поистине редкостью. С ним разговаривали гораздо охотнее, баловали, а кто-то даже предложил «усовершенствовать» мальчика. Услышав об этом ужасе, Дафниш велела сыну держаться рядом, что привело к печальному результату, теперь на них обоих почти не обращали внимания, расчистив место для вездесущей мисс Минг.
Хотя Дафниш и порицала обитателей Края Времени, их пренебрежение задевало ее, но она хорошо понимала, что причина этого невнимания кроется в ней самой, в ее взглядах на жизнь, которыми она не могла пожертвовать ради удовольствия быть на виду. Снафлз не проявлял подобной твердости духа, но Дафниш была уверена, что, воспитанный в Арматьюсе, ребенок сам поймет, что к чему, и потому не одергивала его, ни когда он, раскрыв рот, восхищался нелепыми парадоксами, ни когда повторял услышанные от кого-то двусмысленные стишки, ни даже в тех случаях, когда упрекал ее в нелюдимости.
15 
