8 
Под потолком коридора в морозной дымке тускло мерцают желтоватые лампы. Губа построена. Губа не шелохнется. Вечерняя поверка!!! Губа ждет команду! И после беглой переклички команда следует!
– 10 секунд… Раздевайсь!!!
Откуда прыть берется! Это удивительно, но сотне человек вполне хватает 10 секунд для того, чтобы полностью раздеться догола. Правда, и каждый губарь долго и тщательно готовится к этой команде. Еще во время ужина он тайком расстегнул по одной пуговице на рукавах, чтобы по команде пришлось на каждом рукаве расстегнуть не по две, а лишь по одной пуговице. Все пуговицы на вороте гимнастерки лишь кажутся застегнутыми, а на самом деле краешек пуговицы уже утоплен немного в петельку, дернул лишь за ворот, а все пять пуговиц сразу и расстегнулись. Великое дело – опыт! Каждый солдат десяток таких хитростей знает.
– Первая шеренга, три шага вперед, шагом МАРШ!!! Вторая шеренга, КРУГОМ!!!
Обе шеренги уперлись лицом к противоположным стенкам коридора. Голые. По бетонному полу ветер гонит редкие снежинки.
– Наклонись!!! РАЗДВИНЬ!!!
И пока борзые ефрейторы рыщут в брошенных на пол гимнастерках, брюках, грязных портянках, почти как на советской таможне, капитан Мартьянов, начальник гауптвахты, или его заместитель младший лейтенант Киричек проводят священный ритуал осмотра наших задниц. Операция ответственная: а вдруг кто на работе гвоздь подобрал, в заднице его пронес, а ночью кровушку себе пустит на нарах, днем-то конвойный за ним все смотрит, а ночью хоть камеры и освещены слепящим светом, но до беды недалеко; или кто окурочек в задницу припрятал да ночью и закурит потихоньку? Операция эта требует особой сноровки, и ефрейторов к ней, видать, не допускают, пусть в грязном белье роются, а тут только офицер Советской Армии может справиться!
– 15 секунд… ОДЕВАЙСЬ!!!
Губу разводят по камерам, и начинается оправка.
Губа – не тюрьма. Тут параша не положена. Разница между тюрьмой и губой большая. Тюремщики имеют много времени для воздействия на заключенного. Руководство же губы во времени ограничено, поэтому оно естественно стремится максимально «насытить программу» и использовать любые или даже все естественные человеческие потребности в воспитательных целях. Отправление естественных надобностей возведено в ранг воспитательного воздействия и проводится под зорким надзором руководства.
После развода губарей по камерам конвой и постоянный состав губы, иногда включая самого начальника, занимают свои посты и процедура начинается. Гремя замками, в камеру входят ефрейтор и двое конвойных. Губари построены и выровнены, как на параде. Ефрейтор нехотя тычет в грудь первому грязным пальцем:
– Пошел!!!
Губарь, сорвавшись с места, несется по коридорам и лестницам. Конвой на всех углах и поворотах.
– Быстрей!
– Быстрей!
– Быстрей!
А губаря уговаривать тут не надо, он-то знает, что в любой момент за недостаточную скорость его могут вернуть обратно, иногда от самой заветной двери.
– Видать, не очень тебе, голубь, туда хочется, а ну кругом в камеру!!!
А навстречу тебе уже следующий по лестницам несется, только пятки сверкают. Закончив с одной камерой, ефрейтор с конвоем запирают дверь и отправляются в следующую камеру. Часто ефрейтор может забыть отправить в туалет одного-двух в камере, а иногда и «пропустить» всю камеру. Жаловаться, однако, некому. Ибо все идет без нарушения советских законов. Я категорически утверждаю, что на советских гауптвахтах не нарушается ни одна буква закона. Взять хотя бы оправку: самая демократическая в мире советская конституция гарантирует всем гражданам право на труд, например. Но где, как не на губе, ты можешь всласть упиться этим правом. Или, допустим, право на образование. Хочешь или не хочешь, а три часа в день отдай строевой и тактической подготовке да плюс к тому два раза в неделю политическая подготовка. Это ли не образование? Или, к примеру, право на отдых. Везут тебя каждый день на работу или с работы, вот и отдыхай себе, или ночью на нарах отдыхай до самого подъема, аж до 5.30, если, конечно, тебя не забрали ночью в соответствии с положением о праве на труд. Но вот об отправлении естественных надобностей в конституции и в любых других законах абсолютно ничего не сказано. Так и не требуй ничего сверх конституции! Или ты против наших советских порядков?
– Конвой, ко мне!!!
И наконец, после оправки следует то, о чем губарь мечтает весь день с первого мгновения пробуждения – «Отбой!»
8 
