очень нудно 
44 
Перед Сталиным стоял человек, совершивший невозможное. Потому Сталин подошел к нему, обнял, отошел, вытряхнул пепел из трубки не в пепельницу, а мимо, ибо глазами Мессера не отпустил, стукнул ладонью по столу, не удержал в себе, но звякнул-грохнул той самой фразой, единственно возможной в данном случае для правильной оценки совершенного: «Во, бля!»
10
В испанской группе – урок выживания. Для каждой – свой пункт старта и свой пункт финиша. Для новенькой старт в Яхроме, финиш – в Наро-Фоминске. На маршруте одна контрольная точка: Москва, Красная площадь, памятник Минину и Пожарскому. Надо положить к основанию букет цветов. От старта до финиша можно использовать любой вид транспорта: лететь самолетом, скакать на коне, катить на велосипеде или верхом на палочке. Как нравится. Но, как всегда, стартует каждая без оружия, без денег, без документов. А чтобы придать уроку реализма, московская милиция и части НКВД оповещены о побеге из Дмитлага банды особо опасных преступниц-садисток, которые людей в карты просаживают и бритвами режут, и сообщены кому следует приметы каждой. Можно предполагать, что если попадется девочка милиционерам, то они ее могут и не убить на месте, просто изнасилуют, изобьют, изувечат и доклад пошлют победный: …доношу, девятым отделением милиции города Москвы…
Ясно, что потом последует отчисление из группы, а вот что после этого – неизвестно. Потому – лучше не попадаться. Потому надо пройти Москву тенью, пройти привидением, пройти так, чтобы не заметили.
Сегодня урок выживания. И, как все предыдущие, он усложнен тем, что надо думать не только о скорости и направлении, не только о своей безопасности, но и о чем-то другом. Это другое задано на старте: сочинение на тему «Почему надо истреблять царей, королей и императоров». Пройдя маршрут, надо будет не валиться в траву, не хватать воду большими глотками, а писать. На финише руки дрожать будут, мысли путаться, а глаза слипаться, и времени на сочинение – тридцать минут. Действуй как нравится: можешь в пути все обмозговать и написать. В общем, каждый сам свой выбор делает…
11
– Ты зачем пришел в мою страну? – тихо Сталин спросил, как только закрылась дверь за последним из совещавшихся.
– Ты меня звал.
– Я охотился за тобой, я посылал людей…
– За мной все охотятся: Гитлер, Черчилль, Рузвельт. И ты тоже. В Берлине меня встретили два американца. Но я-то понял: на тебя работают. Я просто увидел за ними твою трубку. И усы. Твоих посланцев я прогнал. Но еще до того… ты меня звал. Я слышал твой зов.
– Правильно. Я тебя звал.
– Зачем?
– Ты, Мессер, будешь мне служить.
– Я не буду тебе служить.
– Почему?
– Я сильнее тебя. Ты, Сталин, слабее. Сильный подчиняет слабого, а не наоборот.
– Ты, Мессер, мне силу свою показал, но моей силы еще не видел. Теперь мое время. Теперь моя очередь силу показывать.
12
Чумазый мальчишка-оборванец из рукава вытащил мятый букетик ландышей и положил на красный гранит прямо под надписью: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия, лета 1818-го». Красивый подтянутый милиционер незлобно по шее врезал: «Вали отседа, яйцы-то щас выдеру».
Чумазый только нахально хмыкнул, но совет принял – на Красной площади не задержался.
Белый букетик ландышей – седьмой на искристом граните. Раньше кто-то завалил подножие постамента роскошными букетами.
Подивился милиционер: праздник сегодня какой?
В сквере у собора встал со скамейки огромный дядька в кожаном пальто, свернул газету, сунул в пузатую каменную урну – культурный. Обомлел милиционер: мужик-то прямо с газетной полосы, летчик знаменитый, не то Валерий Чкалов, не то сам сталинский пилот Александр Холованов. Вытянулся милиционер, ладошку под козырек. Ответил кожаный на приветствие, пошел к одинокой машине: новенькая опять последняя. Контрольная точка – только половина пути, ей еще вторую половину пройти, не нарваться, не засыпаться, еще и сочинение писать. Может к финишу опоздать. Но это не страшно: она ведь не в основном составе.
13
– Садись, – Сталин приказал.
– Я постою.
– Садись, – повторил Сталин.
– Я постою.
Это с вами тоже бывало, как и со мной: случайно упрешься взглядом в чьи-то глаза незнакомые и поначалу вроде в шутку уступить не хочешь. Потом обозлишься, потом, не мигая, давишь взглядом: покорись! Гляделками, гад, моргни! Отведи глазища бесстыжие! Опусти их, блудливые! Ресницами-то прикройся! Ты слабее меня! Моргни, падла, а то удавлю взглядом!
44 
