122 
Она покачала головой.
— Этот подонок снимал, как умирала Наталия! — воскликнула она, указывая на Томмазо Д'Изолу, выходившего из комнаты. — Я видела, что он с ней сделал. Они не могут так просто отделаться.
— Нас может спасти лишь чудо.
— Нас могла бы спасти пушка.
И, как бы опровергая ее слова, банкир, словно привидение, медленно воспарил к потолку. Его ноги в английских, сшитых на заказ туфлях бесшумно молотили по воздуху.
Огромная рука легла ему на шею и стала наклонять ее вбок, пока шейные позвонки не переломились с сухим хрустом, а потом безжизненное тело Томмазо Д'Изолы упало на кафельный пол.
Перед нами появилась зверская рожа, которую я узнал бы среди тысяч. Я не понимал, откуда тут мог взяться Бронко.
— Пригнись! — заорал он.
Мы одновременно бросились на пол. Последовала перестрелка, показавшаяся мне бесконечной. Осколки кафеля летели во все стороны. Комнату окутало густое и удушливое облако гипсовой пыли. Наверное, если когда-то действительно настанет конец света, он будет выглядеть именно так.
Когда в комнате, наконец, снова стало тихо, над нашими головами раздался насмешливый голос Дориана Гуччи:
— Я же вам говорил, как мне не хватает боев по всем правилам! Не валяйтесь тут как свиньи. Все кончилось. Поднимайтесь.
Я встал и осторожно осмотрелся. В нескольких сантиметрах от меня поднимались на ноги Сара Новак и Тененти. К моему великому удивлению, никто из нас не пострадал. Нас покрывали куски гипса, но ран не было.
— Черт побери... — пробормотала Сара Новак.
— Вы в порядке? — спросил я.
Она кивнула и выпрямилась. Бронко, стоявший перед нами, держался за плечо. Пуля большого калибра прошла навылет. Алая кровь растекалась по груди его кожаной куртки. Бритоголовый, корчась от боли, сполз на пол.
В глубине души я подумал, что это не так уж и плохо. Теперь дважды подумает, прежде чем векидывать руку в нацистском приветствии. Но тем не менее я присел перед ним на корточки. В конце концов, он спас мне жизнь. В день Страшного суда будет что положить на другую чашу весов.
— Все нормально, Терминатор?
— О себе подумай, трепло...
Фраза завершилась стоном.
— Но ты же не собираешься падать в обморок?
Этот вопрос свидетельствовал о некоторой мелочности с моей стороны, но ведь пару дней назад этот кретин меня чуть было не придушил. Мне было трудно испытывать к нему хоть малейшую жалость, особенно когда я увидел, что на его бритом черепе вытатуирована свастика.
— Вали отсюда... — пробормотал он, сжав зубы.
Даже раненный, Бронко был в состоянии поддерживать беседу на высочайшем интеллектуальном уровне. Значит, его случай был небезнадежен.
У наших ног валялся труп Томмазо Д'Изолы. Однако трупа кардинала я не увидел.
— Где Марини? — спросил я Дориана.
Он указал на дверь в другом конце операционной.
— Я не знал, что там есть еще один выход. Сукин сын смылся.
В ночи послышался рев мотора.
— Догоним его! — предложил я.
Дориан покачал головой:
— Бесполезно. Мы еще не успеем выйти из клиники, а он уже будет в Ватикане.
Я по-прежнему не мог понять, откуда тут взялся фашиствующий денди со своей татуированной обезьяной.
— Как вы тут оказались? — спросил я его. — Я думал, это не ваша борьба.
— Сегодня днем Серджо попросил меня о помощи. Его доводы меня убедили.
— Долго же ты решался, Дориан, — упрекнул его Тененти. — Мог бы вмешаться и пораньше.
К концу его голос смягчился.
— Но все-таки спасибо тебе.
— Эти ублюдки меня поимели, — ответил Дориан. — Они использовали меня для своих грязных делишек, а потом обошлись со мной как с собакой. Я должен был посчитаться за это.
Тыльной стороной кисти Дориан отряхнул пыль со своего сюртука, потом снял цилиндр и сбросил с его полей куски гипса.
Судя по всему, меня одного волновало исчезновение инициатора всей этой истории.
— Так что мы будем делать с Марини? Теперь, когда он уничтожил картину, у нас не осталось никаких доказательств против него.
— Надо смириться, — ответил Тененти. — Все битвы не выиграешь. Там, где он сейчас находится, людское правосудие бессильно...
При мысли о том, что Марини недосягаем, меня просто мутило. И я совершенно не понимал, почему и Тененти, и Дориан выглядят такими безмятежными.
51
Только закрыв за собой дверь кабинета, кардинал Марини разжал пальцы, стиснувшие рукоятку револьвера. Он убрал оружие в ящик, схватил телефонную трубку и велел мажордому подать кофе. Потом удобно устроился в своем кресле и, наконец, расслабился.
122 
