очень нудно 
139 
Я кивнул.
Кастро тоже кивнул.
– И он действительно был твоим другом?
– Да. Когда-то…
– О'кей, приятель, пожалуй, я лучше пойду. Курицу принесу завтра, если ты не против.
Я снова кивнул, и Кастро ушел, а я вернулся на свой футоновый матрасик и стал ждать. Не прошло и получаса, как в дверь постучали.
Я открыл.
Это был Рамон. Он был в кроссовках «Эйр Джорданс», черных хлопчатобумажных брюках и голубой рубашке-поло, которая была мала ему как минимум на один размер. Поверх рубашки он надел черную куртку. На шее Рамона болталась толстая золотая цепь. Он протянул мне руку, я пожал ее, и мы вместе отправились на кухню. На улице совсем стемнело, и над Нью-Джерси и мостом Вашингтона зажглись многочисленные огни. Туман рассеялся, и я почувствовал сожаление.
Рамон привез бутылку «Бушмиллза».
– Ирландское виски, – сказал он.
– Спасибо за внимание, Рамон, но я, честно говоря, не большой любитель виски, – с улыбкой сказал я, изо всех сил стараясь его не обидеть. По правде говоря, я немного покривил душой: не любил я только ирландское виски, в тех же случаях, когда я все-таки его пил, я предпочитал темное, как торф, виски с Айлея или Джуры, которое чуть заметно отдавало запахом торфа.
Рамон пожал плечами и достал из кармана кубинскую сигару. Он собственноручно обрезал кончик, закурил сигару и протянул мне. Я затянулся – и едва не слетел с кухонного табурета, до того она оказалась крепкой.
– Черт побери, Рамон, это что – сигара с «травкой»? – спросил я, прокашлявшись.
– Нет, это просто хорошая сигара, – ответил он и добавил: – Я хочу, чтобы ты меня понял, Майкл, мы ничего не празднуем и я пришел не для того, чтобы поздравить тебя с успехом. Не скрою: я рад, что ты сделал то, что сделал, но я понимаю – это твои дела, которые не имеют ко мне никакого отношения.
– Да, пожалуй, – согласился я.
– Но с другой стороны, и цели наши совпадают, и, следовательно, ты невольно помогаешь мне. Поэтому не сердись, если я тоже захочу тебе помочь.
– Я вовсе не сержусь, Рамон.
Он кивнул и едва заметно улыбнулся.
– Ладно, плесни мне немного, – сказал я. – Только без льда.
Рамон налил нам по полному стакану, и мы перешли в гостиную, где могли смотреть в окно и разговаривать.
– Мне не нравится другое, – продолжил я. – То, что ты разговариваешь обо мне со своими парнями, обсуждаешь мои дела. Они – не ты, и я им не доверяю. Кастро и Хосе, быть может, неплохие ребята, но остальные… Словом, мне не хочется, чтобы ты говорил обо мне с кем бы то ни было.
Лицо у Района сделалось недовольное и одновременно расстроенное.
– Извини, Майкл, это была моя ошибка. Но пойми и ты: мне нужно было сказать им что-то, чтобы они не думали, будто я совершил глупость, когда взял тебя на работу. Ты прав, порой они действительно ведут себя несдержанно, но я им полностью доверяю, потому что они – семья. Кузены, троюродные братья и так далее… Не беспокойся, они будут молчать.
– Уж ты позаботься, чтобы они молчали, Рамон, – сказал я, пристально глядя на него. – Позаботься как следует.
– О'кей, – ответил он после небольшой паузы.
– О'кей? – повторил я. – Я должен раствориться в этом городе, исчезнуть, и мне совершенно ни к чему, чтобы десятки людей… – Не договорив, я сделал глоток из своего стакана.
– Ты действовал очень хорошо, – мягко сказал Рамон. – Честно говоря, я не думал, что ты возьмешься за дело так круто, но… Это действительно было хорошее начало.
– Хотел бы я знать, как много ты знаешь… – проговорил я.
– Я знаю достаточно, Майкл. Знаю, что наши пути пересеклись лишь на время, потом ты снова пойдешь своей дорогой. Еще я знаю, что ты поможешь мне и ничего за это не попросишь. Но я сам хочу помочь тебе, Майкл, и вовсе не за твои услуги, не за хорошо выполненную работу, а по-дружески. Хочу поддержать тебя и дать тебе денег, чтобы потом ты мог отправиться куда пожелаешь…
– Спасибо.
– Времена меняются, Майкл, и я это чувствую. Перемены буквально носятся в воздухе. Теперь, чтобы выжить, придется действовать во много раз хитрее и осторожнее. Попомни мои слова: еще до конца девяностых все изменится, все будет другим, новым. Я это знаю, и ты тоже знаешь… Билл Клинтон как раз такой человек, что…
– Кто это – Билл Клинтон?
– Черт побери, Майкл, что с тобой?! Клинтон – это президент.
– Соединенных Штатов?
Рамон уставился на меня. Похоже, он никак не мог поверить, что я не шучу, а говорю серьезно.
139 
