очень нудно 
49 
Кое– как взяв себя в руки, я сказал Фредди, что никогда не встречался с такой девушкой и что он, верно, обознался.
Поспешив расстаться с обоими, я отправился к остановке надземки, раздумывая, не позвонить ли мне миссис Лопате (я все-таки узнал, что ее зовут Ребеккой). Она говорила, что будет ждать моего звонка, но, подумав еще немного, я решил, что не буду больше с ней встречаться. По крайней мере здесь, в Нью-Йорке, у меня должна быть только одна девушка – Бриджит. Она принадлежит мне. Она – моя. То, что Темный имеет на нее какие-то виды, меня смущало мало. Я был уверен, что в конце концов он совершит какую-нибудь глупость, например, напьется или ударит ее. Тогда Бриджит прибежит ко мне, и мы улетим далеко-далеко, за океан. Там мы будем в безопасности и…
Но тут подошел поезд, я сел в него и поехал в Бронкс.
Меня довольно сильно смущало то обстоятельство, что теперь я был замешан в убийстве. Как ни крути, а мы все же были причастны к тому, что Дермот отправился к праотцам, и я был уверен, что последствия не заставят себя ждать. Легавые возьмут след и будут искать меня, методично обходя один дом за другим и врываясь в квартиры. Неумолимо, безжалостно… Так, во всяком случае, бывало в кино. В реальной жизни, впрочем, на смерть Дермота Финюкина мало кто обратил внимание. Еще один труп погоды явно не делал, во всяком случае – в Нью-Йорке. Мертвецом больше, мертвецом меньше – для огромного города это была просто капля в море. Ну а поскольку набивать Дермота соломой нам было недосуг, то сообщение о перестрелке в баре не попало даже в вечерние новости.
Несмотря на это, я продолжал беспокоиться. Если вы возьмете газеты начала девяностых, то увидите, сколько там статей и прочих материалов, посвященных масштабам организованной преступности в Нью-Йорке. С всесильной мафией боролись больше трехсот агентов ФБР, поэтому среднестатистический читатель пребывал в уверенности, что все итальянские лавочки в округе оборудованы подслушивающими устройствами и скрытыми камерами и что каждый второй продавец, жонглирующий тестом в ближайшей пиццерии, – долбаный федеральный агент. По телевизору выступали с разоблачениями многочисленные осведомители и стукачи, шли бесконечные репортажи о бесконечных судебных процессах. Генеральный прокурор (впоследствии – мэр) Джулиани подробно рассказывал, как еще он «вставил» преступным кланам. Разумеется, прокурор действовал не один. Вместе с ним не покладая рук работали полиция, ФБР, парни из казначейства, шерифская служба, налоговики и даже Канадская королевская конная полиция, поэтому на первый взгляд может показаться, будто в те времена прокручивать какие-то сомнительные делишки, как делали это мистер Даффи и Темный, было невозможно. Но это не так.
И даже совсем не так.
Спору нет, деятельность нью-йоркской мафии начала девяностых производит сильное впечатление, но общая картина отнюдь не ограничивалась историей ее заката, крушения и последовавшего самороспуска. Нет, общая картина преступности включала и совершенные в состоянии наркотического опьянения убийства, которые происходили в Гарлеме, Южном Бронксе и Бед-Стае практически каждую ночь, а также тех, кто поспешил заполнить вакуум, образовавшийся после ухода всесильной мафии со сцены.
Верно и то, что к северу от 110-й улицы всегда действовали свои, особые правила и законы. Лично мне всегда казалось, что властям нет абсолютно никакого дела до того, что там происходит. За все время, что я прожил в Гарлеме и на Вашингтон-Хайтс, я ни разу не сталкивался ни с федеральными агентами, ни с наркополицейскими, ни с обычными оперативниками.
Впрочем, если бы федералы вздумали навести в этих районах хотя бы видимость порядка, из этого вряд ли бы что-нибудь вышло. Вот хотя бы Темный… Он был очень осторожен и хитер, я бы сказал – дьявольски хитер, и взять его с поличным было невероятно сложной задачей. Начать с того, что занимался он почти исключительно недавними иммигрантами из Ирландии – несчастными нелегалами, которые бежали от тридцатипроцентной безработицы и гражданской войны у себя на родине и селились в Ривердейле и на Вашингтон-Хайтс, а кое-кто даже и в Бронксе, исчисляясь в этих местах уже десятками тысяч. Эти молодые мужчины и женщины готовы были безропотно сносить многое, лишь бы не привлечь к себе внимания полиции и официальных лиц. Конечно, Нью-Йорк – не Бостон и не Сан-Франциско, но если вы возьмете статистику Службы иммиграции и натурализации, относящуюся к концу восьмидесятых, и умножите количество официально въехавших в страну ирландцев минимум на десять, то вы поймете, о чем я говорю.
49 
