очень нудно 
95 
— Арабелла, скажи мне все как есть — просто признайся мне, что Жервеэ был твоим любовником. Я не думаю, что ты до сих пор встречаешься с ним, но знаю, что он был с тобой до нашей свадьбы. Скажи мне правду, объясни, почему ты сделала это, и я тебя прощу. Ты поступила так потому, что тебя обручили со мной против воли? Скажи правду, и тогда мы все начнем сначала. Скажи, Арабелла. — Он снова склонился к ее лицу, чтобы еще раз ее поцеловать.
Острая боль внезапно привела его в чувство, словно на него вылили ушат холодной воды. Он отскочил назад, потирая голень. Здорово она лягнула его! Арабелла попятилась от него, тяжело дыша, и крикнула что есть силы:
— Дьявол тебя возьми, этот негодяй никогда не был моим любовником! Ты просто жалкий слепец! — Арабелла чуть было не Проговорилась в запальчивости, что это была Элсбет, но вовремя прикусила язык. Нет, он не должен этого знать. Он возненавидит Элсбет. — Слышишь? Я не предавала тебя, будь ты проклят!
Она бросилась к Люциферу и стала неуклюже взбираться на его широкую спину.
— Арабелла, подожди! Стой, я тебе говорю! Почему ты продолжаешь мне лгать? Почему? Тебе незачем больше скрывать правду. Я согласен тебя простить — я готов к этому.
— Да ты просто идиот, слепой глупец! — выкрикнула она и тут вспомнила, что Люцифер хромает. Некоторое время она сидела неподвижно на его спине, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом, потом решительно соскочила на землю.
Арабелла подошла к Джастину и со всего размаху ударила его кулаком в челюсть. От неожиданности он потерял равновесие и повалился навзничь в придорожную канаву.
Она вскочила на его лошадь и была такова. Ему достался бедняга Люцифер. Что ж, так ему и надо, думал граф, отряхиваясь. Они с ним два сапога пара: один хромой на ногу, а другой на голову.
Черт, и как ей удалось сбить его с ног? Он потер подбородок. Неплохой удар!
Но почему бы ей просто не сказать ему правду?
Глава 24
Граф стоял у окна гостиной и не спеша пил уже вторую чашку кофе, глядя на цветочные клумбы и зеленые лужайки газонов перед домом. На дорожке показалась Арабелла, гуляющая со своей матерью. При виде жены в глубине его души словно повернулось что-то. Ему живо вспомнился их поцелуй — стоило ему коснуться губами ее губ, как он уже не мог от них оторваться, с каждой секундой все больше и больше желая ее. А потом он попросил ее сказать ему правду — всего лишь признаться…
А что еще она ожидала от него услышать? Арабелла изменила ему, ни больше ни меньше. Если бы он предал ее, простила бы она его? Вряд ли. Она такая же упрямая и решительная, как его командир в Португалии, и это ему особенно нравилось в ней. Да и вообще она просто создана для него. Вот только граф де Трекас-си… Интересно, его не присудят к пожизненному заключению, если он прикончит этого мерзкого французишку?
Граф смотрел, как Арабелла чуть замедлила шаг, подлаживаясь под неторопливую поступь своей матери. Он надеялся, что она попросит прощения у леди Энн. Хотя он не мог слышать, о чем они говорили, ему показалось, что Арабелла улыбается. Если бы она улыбалась так и ему! Он тряхнул головой и отошел от окна. Нет, он совсем спятил — она же предала его, он не должен этого забывать. Сегодня вечером он снова попытается заговорить с ней об этом. Он будет более осторожным на сей раз — нет, сначала он снова поцелует ее, будет ласкать ее, пробудит в ней желание и уж потом только задаст ей мучивший его вопрос. Да, именно так ему и надлежит сделать.
А француза он, наверное, все-таки убьет.
— Доброе утро, милорд, — громко произнес Краппер, бесшумно вплывая в комнату.
Граф кивнул и, проходя мимо дворецкого, сказал:
— Я буду в библиотеке. Да, Краппер, если я кому-нибудь понадоблюсь, сообщите мне об этом.
Не успел граф просмотреть вторую колонку цифр — это были весенние рыночные цены, — как Краппер услужливо прошествовал к его столу.
— Милорд, к нам приехали леди Тальгарт с мисс Сюзанной. С ними еще молодой джентльмен — лорд Грейбурн.
«А, этот толстяк виконт», — усмехнувшись, подумал граф. Цифры и рыночные цены тут же были забыты.
— Они в Бархатной гостиной, Краппер? — спросил он, торопливо оправляя кружевные манжеты батистовой сорочки.
— Да, милорд. Там собралась вся семья. — Дворецкий посопел носом и добавил, слегка нахмурившись: — Должен заметить, милорд, что французский граф все еще здесь. Везде он сует свой нос, что-то вынюхивает да высматривает. Не нравится мне все это, милорд. Поскорее бы он уехал.
95 
