67 
– И чего, так и сожрали ее? – потрясение спросила Машка.
– Естественно.
– А как же она тебе потом эту историю рассказала?
– Кто?!
– Да твоя подруга, Маринка.
Я не поверила своим ушам:
– Ты что, думаешь, это все правда?!
– Ты же сама говорила – правдивую историю расскажу...
Я была потрясена. Просто жуть, до чего здесь, в деревне, дремучий народ. В вампиров не верит, а байку от правды отличить не может! Зато передо мной замаячило новое развлечение. Я представила, как запугаю Машку за две недели, и усмехнулась.
Машка по-прежнему лежала, опираясь на локоть, и задумчиво глядела куда-то мне за спину.
– Маш. – прошептала я через полминуты, душа в себе смех. – может быть, мне кажется, но, по-моему, у тебя глаза светятся.
Троюродная сестра дернулась.
– Врешь!
– Ну-ка повернись... Слушай, точно сейчас что-то красное промелькнуло! Ой, а вдруг ты меня ночью загрызешь?
– Отвяжись ты от меня, и так тошно. – простонала Машка, поворачиваясь ко мне спиной.
Я, мысленно хохоча, поплотнее завернулась в одеяло и собралась спать.
* * *
Вскоре я уснула, и мне приснился сон. Сон был странный и неприятный, хотя вроде бы ничего плохого в нем не происходило. Мне снилось, что я нахожусь в бабкиной избе, рядом со мной – Машка, а в красном углу на месте телевизора стоит старинное зеркало из квартиры Хохланда. Мы с Машкой в него смотримся и спорим, у кого красивее глаза. Она говорит, что самыми красивыми считаются синие и зеленые глаза, а поскольку у нее есть и такой, и такой, то выигрывает, конечно же, она. «Ничего подобного. – говорю ей я. – Вот у меня глаза действительно зеленоватые, особенно при дневном свете, а у тебя они серые, как немытая шея». – «На себя посмотри!» – возмущается Машка. .Я смотрю на свое отражение и вижу, что она права: у нас обоих одинаковые глаза – тусклосерые...
Испугавшись непонятно чего, я проснулась и увидела Машку. Она не спала. Снова приподнявшись на локте, она пристально смотрела мне в лицо. У меня по спине побежали мурашки.
– Ты чего? – сдавленным голосом спросила я.
Машка не ответила, только ее глаза блеснули в лунном свете.
– Чего уставилась, говорю?
– Так просто. – странным тоном ответила Машка, не отрывая от меня взгляда.
Мне стало жутковато. Может, она лунатик? Или на голову больная? Я же ничего о ней не знаю, полдня назад познакомились. Сейчас как набросится...
– Что-то мне не спится. – нервно сказала я. – Пойду-ка прогуляюсь до дома.
– Иди. – тем же странным тоном ответила Машка, провожая меня взглядом.
Я на ощупь нашла лестницу и спустилась во двор.
Во дворе было тихо, как в гробу. В городе даже ночью всегда есть какой-никакой звуковой фон от транспорта, но эта абсолютная тишина угнетала психику и давила на барабанные перепонки. Луна полностью доминировала над пейзажем. Ее холодный свет слепил, как направленный в глаза прожектор. Гульба в доме закончилась, и хотя в одном из окон еще горел слабый свет, ничто не нарушало покой бабкиного двора. Я перевела дыхание и пошла на огонек. Неужели там не найдется какой-нибудь свободной лавки? Ночевать поблизости от Машки мне расхотелось.
Я прошла уже больше половины пути, периодически спотыкаясь о невидимые кочки, когда мне почудилось какое-то движение в темноте слева. Я остановилась, пытаясь разглядеть. Все было тихо. Но стоило сделать шаг, как совсем близко от меня раздались звуки, от которых заледенела кровь. Это было низкое угрожающее рычание. Услышать такое звуки во мраке ночи – это уже чересчур. Я опрометью кинулась к дому. Мне в спину свирепо рявкнули, и снова наступила тишина.
Задыхаясь и чудом не падая, я добежала до крыльца. Дверь была приоткрыта, между ней и косяком пробивался слабый свет. «Спасена!» – выдохнула я, поднимаясь на крыльцо. В этот момент на меня обрушилась волна перегара, и вслед за ней раздался шаркающий звук шагов. Я рефлекторно отшатнулась назад, и не зря – существо, возникшее на крыльце, могло бы вселить ужас и в более здравомыслящего человека, чем я. Белесая перекошенная рожа, напоминающая маринованную бледную поганку; стоящие дыбом всклокоченные волосы; поступь и жестикуляция чудовища Франкенштейна; глухой невнятный хрип, доносящийся из зловонной пасти... Монстр вывалился на крыльцо, икнул, перегнулся через перила, и из его рта с отвратительными звуками потекло что-то черное. Своим воспаленным сознанием я первым делом подумала, что это опившийся крови вурдалак. Не к месту вспомнился зпизод из собственной байки: «И показалось Маринке, что тотемный столб выкрашен черным лаком, но, подойдя поближе, она поняла, что это блестит при полной луне свежая кровь...»
67 
