Глава 11

Когда граф и графиня уже видели десятый сон, пиршество в «Уайтсе» близилось к своему апогею. Оба Гарри и мистер Скаддимор сидели в небольшой гостиной за столом, сплошь уставленным бутылками. Шампанское лилось рекой, и тостам не было конца.

— Так держать! — сказал сэр Гарри услужливому лакею. — Неси лучшее, что есть. — Повернувшись к лорду Гарри, он весело добавил: — Отличный банкет, черт возьми! Верно, лорд Гарри? Предлагаю еще один тост!

Когда Хэтти подумала о том, во сколько им обойдется эта оргия, ей стало не по себе. Она ни на минуту не забывала о своем кошельке, твердо зная, что без крайней надобности не должна вторгаться в финансы сэра Арчибальда. Этого нельзя было делать хотя бы потому, что он мог ненароком спросить управляющего об их хозяйственных расходах. Конечно, такое поведение сэра Арчибальда представлялось ей маловероятным, но тем не менее, раз такой риск существовал, нельзя было забывать об этом обстоятельстве. Возместить свой пай для оплаты данного торжества она, пожалуй, могла бы только за счет одного — пикета или фаро.

После семи бокалов шампанского сэр Гарри был уже изрядно навеселе.

— Ну вот, наконец, лорд Гарри официально введен в наш клуб, — сказал он, — и теперь мы все равны. Поэтому я считаю, что он не должен ничего утаивать от нас. А у него, между прочим, есть маленький секрет. Пусть он нам его откроет и скажет, где он прячет свою пичужку.

— Единственное, что я могу сказать вам, с ней все в порядке. И естественно, она безмерно счастлива. — С этими словами Хэтти подняла свой бокал в честь отсутствующей Маврин, молясь за нее в душе и надеясь, что так оно и есть на самом деле.

— Теперь, надо полагать, вы уже не пойдете с нами к леди Бакстел? — спросил Скадди, поглядывая на нее поверх бокала с вином.

— Всякое может быть. Разве можно все знать наперед? А что, если моя крошка разонравится мне? Вкусы джентльмена, как известно, меняются. И подчас весьма круто. Так что поживем — увидим.

Сэр Гарри старательно запоминал слова лорда Гарри, решив взять их себе на вооружение. Он уже прикидывал, как он изменит их на свой лад, чтобы в подходящий момент произнести их с такой же небрежностью и безразличием перед кем-либо еще из своих знакомых.

Хэтти встала из-за стола, одернула свой бледно-голубой жилет и бодро отсалютовала:

— Итак, друзья мои, вы оба в тостах прославляли мои достоинства. Мой долг — оправдать ваше доверие. Я не вижу лучшего средства, чем карты. Теперь, когда я сравнялся с уважаемыми членами «Уайтса», пора попытаться сорвать банк. За ваше здоровье, джентльмены!

Она допила шампанское — второй бокал! — и, оставив сэра Гарри и мистера Скаддимора вдвоем, спустилась на первый этаж.

Когда она вошла в элегантный игорный зал, то невольно прониклась доселе незнакомым чувством, представлявшим собой смесь самоуверенности и возбуждения. Как-никак наконец она проникла в эту хваленую мужскую цитадель. Она подняла глаза на массивные бронзовые люстры с хрустальными подвесками, в которых мерцали огоньки горящих свечей; увидела освещенные головы джентльменов и заговорщически подмигнула себе и своему двойнику.

Она еще находилась под впечатлением, которое произвела на нее обстановка клуба. Больше всего ее поражала гурьба молчаливых расторопных лакеев, облаченных в черные, шитые золотом ливреи — униформу «Уайтса». Они ловко сновали между карточными столиками, услужливо подставляя цепким пальцам джентльменов изящные хрустальные бокалы на серебряных подносах.

Неторопливо и важно Хэтти подошла к столику, где играли в фаро, и тихо встала рядом с лордом Элвани, у которого она, как и прежде, перенимала фасон шейного платка. Этот джентльмен был приятен ей не только своей элегантной наружностью, но и остроумием. Как-то раз он очень мило пошутил по поводу нынешней моды, сказав, что имеет несчастье жить в одну эпоху с Бо Брумелем^[2], из чего Хэтти заключила, что его ни на йоту не занимают причуды собратьев. Поэтому она без малейших опасений обратить на себя внимание остановилась возле него.

Лорд Элвани, казалось, был всецело поглощен игрой. Однако, к своему величайшему удивлению, она вдруг услышала его бархатный голос, хотя он не отрывал глаз от столика.

— А, Монтейт. Примите мои поздравления. Молодая кровь нам не помешает. Будем надеяться, что вы вдохнете в «Уайте» свежую струю. Надо же кому-то расшевелить эти старые кости! Вы играете в фаро, мой мальчик?

  46