Глава 5. Время отдавать долги

Примерно за год до описанных выше событий мокквисин Кагеру проснулся в своем полуразрушенном доме в Сасоримуре и сразу понял – что-то изменилось.

Было сырое и туманное летнее утро, на улице моросил дождь.

«Почему так тепло?» – подумал Кагеру сквозь дрему. Легкий жар пропитывал его изнутри, огненными струйками растекался по жилам. Как будто кто-то разжег внутри маленький костер.

«Как славно! – Кагеру снова закрыл глаза, чтобы не спугнуть приятное ощущение. – Можно подумать, что я стал таким как прежде…до смерти».

Воскрешение из мертвых, – если это можно назвать воскрешением, – растянулось на долгие годы. Тело восстанавливалось медленно и болезненно, словно не желая принимать то странное, извращенное обличье, которое придал ему своим огненным колдовством Анук. Некоторые свойства нового тела до сих пор приводили Кагеру в изумление. Оно почти не требовало пищи и очень мало – сна, зато совершенно не могло обходиться без живого пламени. Если же огня поблизости не было, тело начинало остывать, как догорающая головня. Годился только огонь костра или раскаленные угли жаровни, солнце их не заменяло.

Но самой гнусной шуткой Анука было то, что Кагеру, проводя у огня большую часть суток, все равно постоянно мерз. Дни шли за днями, складываясь в месяцы и годы, а вся жизнь мокквисина была сосредоточена возле очага, в тщетных попытках согреться. Иногда ему казалось, что он заживо попал в Преисподнюю Льда: все, что он видит день за днем – рдеющие угли или языки пламени, а все, что чувствует при этом – холод или боль.

Мокксивину вдруг привиделся Анук – толстощекий румяный подросток с блестящими глазами и злорадной улыбкой. Огненный демон нагло смотрел на своего бывшего хозяина, как будто говоря: «Никуда ты от меня не денешься!» Это видение убило всю радость утра. Кагеру мысленно выругался, открыл глаза, вылез из постели и отправился заниматься домашними делами.

Прикончив безвкусный завтрак – сухие ягоды и размоченное зерно из старых общинных запасов, – Кагеру вышел на крыльцо. Вершины гор окутывали облака, не по-летнему веяло холодом. «Что-то действительно изменилось, – с тревогой подумал мокквисин. – Почему же я не мерзну?»

Ощущение тепла всё усиливалось. Оно уже становилось неприятным. На лбу колдуна выступила испарина. «Я что, заболел? Простыл? У меня жар?» Ему самому стало смешно. Кагеру провел рукой по лицу, пытаясь разобраться в хаосе мыслей и ощущений. Что-то обязательно нужно было сделать, причем немедленно. Внезапно Кагеру со всей ясностью понял, что ему хочется сходить на пепелище своего прежнего дома.

Мысль была по меньшей мере странная. Все эти годы, пролетевшие так быстро и однообразно, Кагеру не покидал Сасоримуру, выбираясь только в самые ближайшие окрестности. До сгоревшего дома в Скорпионьей долине было почти полдня пути; и в любом случае, вряд ли у Кагеру возникло бы желание проведать место, где он провел почти три года в качестве обгорелого скелета. Но теперь вдруг эта идея, возникшая безо всяких разумных причин, показалась мокквисину очень удачной. Не тратя времени на раздумья и сборы, он прихватил с собой только топор и огниво, – чтобы не остаться без источника тепла, если загадочный жар вдруг прекратится – и вскоре уже шагал через лес в сторону своих бывших владений.

Ноги сами находили давно заросшую тропинку. Где-то в чаще лениво перекликались птицы, тускло-зеленая листва казалась подернутой патиной. Облака сбивались в хмурые тяжелые громады, дождь усиливался. Кагеру упрямо продолжал путь.

Примерно на полдороге чародей догадался, что с ним происходит. Но не остановился, и обратно не повернул. Тот, кто таким своеобразным способом призывает его в Скорпионью долину, все равно добьется своего, только вот церемониться больше не станет.

От пепелища не осталось и следа – лишь покатый зеленый холм на месте дома. Молодые деревца вытянулись так, что было сразу ясно: еще лет десять – и на месте усадьбы мокквисина встанет густой лес. Почерневший опорный столб торчал, где и прежде. Кто-то развел под ним костер. Кагеру не слишком удивился, еще издалека разглядев Анука.

  21