32 
Придворные дамы оживились и принялись рассаживаться по краю террасы, придирчиво осматривая камни и корни в поисках мест почище. Сахемоти медленно обошел «сцену», в задумчивости поглядывая то под ноги, то в быстро темнеющее небо.
– Солнце вот-вот спрячется, – проворчал он. – Что можно сыграть в темноте? Впрочем, есть одна легенда… Эй! – крикнул он рабочим. – Подкиньте веток в костер и разложите быстренько еще один, с той стороны. А между кострами поставьте вот этот котел вверх дном…
– Как интересно!
– Дальше будет еще интереснее, – пообещал лицедей. – Все ли собрались? Придется немного подождать, пока будут готовы декорации и освещение. А чтобы вы не заскучали, я познакомлю вас с предысторией…
Сахемоти выдержал паузу, дожидаясь полной тишины и внимания. Затем медленно церемонно поклонился на все четыре стороны, касаясь лбом земли. Вставать он не стал, так и оставшись сидеть на пятках. Спину выпрямил, руки положил на колени. Позади него рабочие, тихо перебрасываясь словами, разводили второй костер, со скрипом волокли по песку котел.
Бледное лицо актера постепенно обрело неподвижность маски. Глаза потемнели, запали, погрузились в тень, превратились в две дыры без зрачков. Некоторые дамы помладше даже слегка оробели. Глядя на эту мертвенную маску, казалось, что ее обладатель сейчас не в этом мире, а где-то очень далеко, в безднах собственной памяти – в такой глубине, куда ни один человек без страха заглянуть не сможет.
– Прежде всех времен, когда не было еще ни земли, ни неба, а только одна безграничная гладь Тайхео и бездна звезд над ней, – громко, нараспев заговорил Сахемоти,– первая женщина и ее мужчина, священные супруги-близнецы, пришли по радуге из Надмирной Тьмы на землю, чтобы поискать себе пищи…
Зрители внимали словам легенды, почти не вдумываясь в их смысл – настолько всех поразила манера рассказа. Мастер Терновая Звезда, словно для того, чтобы сделать темные слова еще более непонятными, каким-то образом декламировал их так, будто они доносились не у него изо рта, а издалека, прямо из воздуха, или из-под земли. Даже голос у него изменился, став низким и торжественным, как у жреца. От одного этого звука по спинам бежали мурашки. Одна только Касима сидела, лучась от удовольствия. Именно такой диковатой, наводящей дрожь экзотики она и ожидала от своей театральной затеи.
– …первый мужчина наугад ударил в воду своим копьем – и сразу наткнулся на нечто, похожее на огромную медузу, плавающее по воле ветра и течения, словно оборванная водоросль. То была новорожденная земля, еще мягкая и не имеющая корней. В испуге выдернул мужчина копье, и с него скатилась в волны капля крови, а за ней еще, и еще. Когда эти капли остыли и сгустились, возникла твердь. Так родился архипелаг, впоследствии названный Кирим. Супруги-близнецы спустились по радуге на землю и решили там поселиться…
Неожиданно Сахемоти поменял манеру изложения и добавил обычным голосом.
– Это было вступление. У супругов-близнецов родилось множество детей, но это совсем другая история, и я поведаю ее вам как-нибудь потом. Пока же вам достаточно узнать, что старшими были близнецы: сестра – Солнце и брат – Ветер. О них-то и пойдет речь.
– А как звали первых людей? – робко спросила какая-то молоденькая дама.
– Все это было так давно, что никто не помнит их имен.
– Вы сами придумали эту историю?
– Конечно, нет. Это старинная легенда о рождении островов Кирим.
– Немного наивна и несуразна, но старинные сказки всегда глуповаты, – сказала Касима, расправляя атласные рукава. – Обязательно прикажу ее записать. Продолжайте.
Сахемоти оглянулся, не вставая с колен. Сцена была готова. Плотники отошли к нижнему краю террасы и сели на землю. По обеим сторонам террасы полыхали два высоких костра, между ними черным пузырем торчал перевернутый котел, отбрасывая одновременно две тени. Тени вздрагивали в такт пламени, словно котел был живым существом. Сахемоти плавно поднялся на ноги, вытащил из-за пояса веер и щелчком распахнул его.
Воздух вдруг стал вязким, словно грозовая туча повисла над сосновым холмом. Многим стеснило грудь, стало трудно дышать, у иных зазвенело в ушах или заныли виски. Сахемоти поднял веер, опустил голову, чтобы лицо полностью оказалось в тени, и низким гортанным речитативом заговорил-запел:
– Я – Ветер. Моя сущность – злоба и ярость. Больше всего на свете я люблю пакостить и разрушать…
32 
