Глава 11. Ямайна

Вода булькала в лужах, шелестел дождь, где-то над горами ворчал гром. Скитник вышел к пограничной часовне у обрыва и остановился, прислушиваясь. В лесу царила кромешная тьма – впрочем, старцу она была даже на руку. В последние несколько десятилетий глаза только мешали ему воспринимать мир таким, каковна самом деле. Не отвлекаясь на зрительные образы, старец быстро нашел в пространстве невидимую линию, за которой заканчивалась территория монастыря. Перейдя ее, Чумон сразу же ощутил присутствие зверя. Волк был далеко – лежал в засаде возле главных монастырских ворот.

«Чтоб ему было не караулить с этой стороны долины? – с досадой подумал скитник. – Придется полночи мокнуть, покуда он сюда добежит».

Чумон нарочно не сказал настоятелю и Рею всей правды. Он уже примерно представлял, с кем предстоит иметь дело. Никакой это не оборотень, а настоящий, живой волк, одержимый демоном. Чумону было прекрасно известно, что нечисть никогда не вселится в животное сама. Демона подсадил в волка чародей; он же и послал его сюда. Ни один демон, будучи в своем уме, по доброй воле не сунулся бы в долину Каменной Иголки – одно из немногих мест во всей империи, напрямую открытых Верхнему миру.

Чумона очень интересовала личность этого чародея. На каком основании он решил, что способен бросить вызов монастырю Каменной Иголки, а то и самой Небесной Иерархии? Что это – невероятная наглость или реальная сила? В чем ее источник? И, конечно, самое важное: чего добивается чародей? На этот счет у Чумона тоже имелось предположение. Он был почти уверен, что появление волка напрямую связано с проклятием Кима.

Вскоре скитник добрался до того места, где накануне почувствовал запах моря. Закрыл глаза, принюхался. Земля и кусты еще хранили почти неуловимые следы волка. Здесь шерстинка, прилипшая к стволу, там капля слюны, и, конечно, отпечатки лап в раскисшем дерне. Ни один охотник не нашел бы эти следы поздним вечером, в проливной дождь; не заметил бы и странной пустоты этого пропитанного страхом места, куда не спешили возвращаться разбежавшиеся мелкие лесные обитатели. Чумон забрался в кусты можжевельника, где прятался волк, выбрал самый четкий след, и положил в него руку. «Ну, иди сюда!» – подумал он, запрокинул голову и начал звать.

Монахи, собиравшиеся отходить ко сну, в страхе забормотали молитвы в своих кельях, когда над темными горами понесся волчий вой. Но ужас их удвоился, когда прямо за монастырскими воротами раздался ответный вызов. «Храни нас Бессмертный Воитель! Волков стало двое!»

Волк явился гораздо быстрее, чем ожидал скитник. Видимо, демонический подсельник придавал зверю особые силы. В сырой тьме двумя угольками вспыхнули красные точки-глаза. Волк выскочил на тропу и резко остановился, с хрипом втягивая воздух.

«Ищет противника, – отметил Чумон. – Какая громадная зверюга, однако! Где же такие водятся?»

Чумон не был бы одним из лучших знатоков живых существ Среднего мира, если бы не распознал породу хищника. Перед ним стоял ямайна, киримский горный волк. Эти редкие и опасные звери водились только на лесистом севере островной провинции, в дикой, почти необитаемой глуши. Киримский волк был насквозь пропитан древней, незнакомой старику магией; она даже видоизменила его тело, сделав выше и мощнее. В глубине его сознания угадывалась чужая воля, как и ожидал Чумон. Но демон, как и волк, старика не видел. Чумон был неуязвим и невидим для бесов, если только не показывался им сам. А если все же показывался, то бес обычно удирал без оглядки – если, конечно, успевал. Но сейчас старика интересовал не демон, а одержимый им волк. «Молодой самец. Очень крупный, даже для ямайны. Итак, мы услышали вызов, оскорбились и прибежали драться…»

Киримский волк внезапно вздыбился, его голова пригнулась в земле, губы приподнялась над клыками, а из пасти вырвалось рычание. Прямо перед ним из пустоты возник такой же черный волк, как и он сам – но еще крупнее, матерый, с мощной грудью, тяжелыми челюстями и седой гривой.

Демон тоже увидел противника, но тот его ничуть не обеспокоил. Демон знал, что теперь начнется обычный дележ охотничьих угодий, и привычно ушел из сознания волка. Выяснять отношения с сородичами бес предоставлял звериной части своей личности. Этого-то Чумон и хотел.

  43