54 
Виктория ощутила какое-то движение за собой, но не обернулась. Присутствовали только Фрэнсис, Хок, маркиз де Шанд и Люсия. Очевидно, это старая дама, расчувствовавшись, разыскивает носовой платок, чтобы вытереть слезы.
— А теперь слово за невестой.
Растерянная Виктория уставилась на епископа, не в силах понять, чего от нее ждут. Рафаэля начал разбирать смех.
— Виктория, скажи наконец, что ты согласна стать моей женой, а то наш достойный священнослужитель теряет терпение.
— Я.., я… Ой, конечно, я согласна.
Закончив проповедь о святости брака, епископ Бергли самым радушным и сердечным тоном, на какой он был способен, произнес:
— Вы можете поцеловать свою невесту, капитан.
— Это будет довольно сложной задачей, — усмехнулся Рафаэль, запутавшийся в пышной вуали.
Но как человек, не привыкший пасовать перед трудностями, он мужественно преодолел и это препятствие и нежно поцеловал холодные губы Виктории.
— Здравствуй, жена.
Эти слова утонули в аплодисментах и поздравлениях. Молодожены обернулись, и в этот момент Рафаэль встретился глазами со своим братом. Скрестив руки на груди, Дамьен стоял на пороге гостиной. Он был одет в простой утренний костюм и высокие сапоги. Это было оскорблением.
Рафаэль почувствовал, как мгновенно оцепенела Виктория, как похолодела ее рука, словно все тепло жизни покинуло ее застывшее в испуге тело. Рафаэль ободряюще сжал ее ледяную ладонь.
— Он ничего не сможет больше сделать, дорогая. Оставайся здесь, обещаю тебе, все будет хорошо.
Хок, разинув рот, переводил изумленный взгляд с Дамьена на Рафаэля и обратно.
— Вот это да, — шепнул он Фрэнсис. — Они похожи, как две горошины из одного стручка.
— Только одна из этих «горошин» уж очень опасна, — вздохнула в ответ его жена.
— Не сомневаюсь, что Рафаэль обуздает бандита, — громогласно заявил маркиз.
— Дорогой брат, — раздался ласковый голос Дамьена, — значит, ты и в самом деле решил связать с ней свою жизнь. А жаль.
— Какого черта ты здесь делаешь, Дамьен?
— Просто мне случайно пришло в голову, братишка, что тебе неизвестно истинное положение вещей. Я хотел поговорить с тобой, предостеречь от самой, быть может, большой ошибки в твоей жизни, но, к несчастью, вчера вечером тебя здесь не было. — Дамьен не стал уточнять, что весь вечер рыскал по Лондону, разыскивая брата, и был в ярости, поскольку так и не смог его найти. И даже утром он опоздал. Они уже успели обвенчаться. — Будучи любящим братом, — продолжил он, — я только хотел уберечь тебя от унижения и разочарования.
— Убирайся вон, Дамьен.
— Боишься правды, Рафаэль? А может, тебе уже известна правда? Разумеется, нам не впервой пользоваться одной и той же девушкой!
С трудом сдержав естественный порыв броситься к Дамьену и набить ему морду, Рафаэль только сжал кулаки и тихо произнес:
— Сейчас не место и не время вспоминать о Патриции. Что было, то прошло. А теперь будь любезен пройти со мной в библиотеку. Мне хочется покончить с этим вопросом раз и навсегда.
Дамьен охотно последовал за братом, бросив насмешливый и торжествующий взгляд на Викторию. Почувствовав неприкрытую угрозу и не зная, чего ей дальше ждать, Виктория, побелев как полотно, застыла среди улыбок и поздравлений горестной статуей отчаяния. Дамьен ничего не делает просто так. Господи, что он опять задумал!
Рафаэль плотно закрыл дверь библиотеки.
— Видишь ли, Дамьен, я не выкинул тебя за дверь только потому, что хотел узнать, вернул ли ты пятнадцать тысяч фунтов.
Дамьен стряхнул несколько невидимых пылинок со своего костюма и, выдержав достаточную по его понятиям паузу, сообщил:
— О да. Разумеется, я это сделал. Я же не могу позволить себе лишить своего родного брата хотя бы денежной компенсации за его вынужденную женитьбу на этой маленькой шлюшке. Может быть, эта сумма хоть как-то утешит тебя.
— Ты хочешь, чтобы я тебя убил?
Рафаэль, стоявший перед Дамьеном, был совсем не тот желторотый юнец, который уехал из родного дома пять лет назад. Это был взрослый мужчина, который действительно мог убить. Дамьен в этом ни секунды не сомневался. Но остановиться, даже ради спасения собственной жизни, было свыше его сил.
— Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы ты узнал правду.
— Какую правду, черт тебя побери?
Отойдя на всякий случай на безопасное расстояние, он спросил самым безразличным тоном, на который был способен:
54 
