10 
Уилликом оглядел представительного молодого человека, у которого хватило мозгов отпустить комплимент мастеру Грейсону, и сам оттаял.
— Да, мадам, — ответил он, кланяясь как можно ниже, чтобы и граф мог полюбоваться блеском лысины.
— Его голова… едва меня не ослепила, — признался Николас после ухода дворецкого.
— Просто ему повезло, — пояснил Райдер. — Луч света упал на его голову, как раз когда он склонился в поклоне. Он не лыс, как вы могли предположить, а бреет голову дважды в неделю. Сегодня утром он уведомил меня, что нашел новый рецепт настоя, которым натирает голову.
Николас рассмеялся, по-прежнему не обращая особого внимания на Розалинду. Но он ощущал ее присутствие, остро ощущал. Ему хотелось коснуться ее темно-рыжих волос, собранных в простую прическу, так что длинные букли касались плеч. Розалинда — экзотичное имя, которое ему нравилось, но все же почему-то не совсем ей подходило. Ничего, он будет терпелив, и вскоре узнает о ней все.
Он откусил немного булочки, но когда прожевал… его охватило отчаянное желание запихнуть в рот остаток и поскорее потянуться за второй.
— Итак, милорд, где вы провели последние четырнадцать лет? — осведомился Райдер.
— Во многих странах, сэр, — не колеблясь, ответил граф. — Но последние пять лет жил в Макао.
Грейсон подался вперед:
— Макао владеют китайцы, но управляют португальцы, не так ли?
Николас кивнул:
— Португальцы высадились там, в начале шестнадцатого века и захватили полуостров, хотя он граничит с Китаем. На протяжении нескольких веков это был важный центр морской, коммерческой и религиозной деятельности португальцев в Восточной Азии.
Николас пожал плечами.
— Но благосостояние страны со временем изменяется, как и торговые пути и рынки. Политические союзы создаются и распадаются… Теперь Макао — просто отдаленное поселение, Богом забытый уголок, не имеющий особого значения в общем развитии мировых процессов.
— Что вы там делали, милорд? Наконец-то!
Николас повернулся к Ррзалинде:
— Я занимаюсь торговлей, мисс…
Он намеренно помедлил в надежде, что она назовет свою фамилию.
— Я Розалинда де Лафонтен. Темные брови взлетели.
— Вы, случайно, не пишете басни? Розалинда просияла:
— Значит, вы читали басни Жана де Лафонтена, сэр?
— Их читал мне дед, когда я был совсем маленьким. — У вас есть любимая?
— «Заяц и черепаха».
— А, это о терпении.
— А ваша любимая? — улыбнулся Николас.
— «Кузнечик и муравей».
— Хм! И кто же вы?
— Я муравей, сэр. Зима приходит всегда, и лучше быть к ней готовой. Потому что никто не знает, когда разразится буря.
— Не вижу в твоих словах никакого смысла, — пробурчал Грейсон.
— Боюсь, что смысл есть, и еще какой, — вздохнул Райдер.
Софи кивнула. Глаза ее затуманились.
— Я понятия не имела, дорогая, что ты… Розалинда подумала, что они многое видят и многое понимают. К тому же она только сейчас поведала им о своем самом большом страхе.
— Это всего лишь басня, тетя Софи, — рассмеялась она. — Честно говоря, я хотела бы больше походить на цикаду, но, похоже, в моих жилах течет слишком много пуританской крови.
— Добродетель Розалинды — благоразумие, а моя — терпение, — деловито подытожил Николас. — А ваша, Грейсон?
— Ненавижу лесть, — объявил Грейсон. — Значит, полагаю, я «Ворон и лис».
— Помню! — воскликнула Розалинда. — Лисица льстит вороне, а та, возгордившись, роняет сыр.
— Совершенно верно.
Розалинда протянула ему маленькую тарелочку, безмолвно требуя булочку с орехами. Николас тяжко вздохнул и положил ей одну из двух оставшихся булочек.
— Вот так всегда, — заметила Софи, сочувственно улыбаясь Николасу, еще не знавшему, что сейчас она заберет себе вторую булочку. — В этом доме булочки всегда нарасхват. Рецепт принадлежит кухарке из Нортклифф-Холла, но мой муж упал к ее ногам, поклялся, что будет петь серенады под ее окнами, и она милостиво согласилась поделиться секретом с нашей кухаркой.
— Если покажете мне, где кухня, мадам, я готов упасть к ногам вашей кухарки. Правда, не умею петь серенады.
— Мой муж тоже не умеет. Однако он так очарователен, что я прощаю ему этот недостаток.
Смех.
«До чего же приятное общество», — подумал Николас, удивляясь себе. В его жизни было так мало смеха!
10 
