18 
— Нет, — выдавил он между приступами кашля, — это невозможно. Брось, Розалинда!
— Лучше послушай меня. Не знаю, по какой причине, но я действительно все понимаю. И видела во сне старика Ренната. Я и не думала подшучивать над тобой. Могу даже описать, как он выглядел. Он говорил со мной. Может, поэтому я и разбираю шифр. Это вовсе не старый, а современный английский. Не знаю, может, он просто позволил мне прочитать текст. Грейсон осторожно отставил чашку.
— Ты ошибаешься, Розалинда. Никто не способен проникнуть в смысл написанного, — озадаченно пробормотал он.
— Говорю тебе, это совсем легко. Нужно перенести третью букву каждого слова в начало, а если третья буква окажется гласной, значит, она идет в конец или становится предпоследней. Все гласные представляют седьмую, тринадцатую, девятнадцатую, двадцатую или двадцать пятую буквы алфавита. Все предельно ясно. Это обычный, вполне понятный английский. И никаких забытых слов из шестнадцатого века.
— Да-да, ты, возможно, права, но… Грейсон всмотрелся в текст и покачал головой.
— Проклятие, ты несешь чушь! Кроме того, даже если ты нашла ключ к шифру, все равно уйдет целая вечность на то, чтобы переставить, эти чертовы буквы.
Он забрал у нее книгу дрожащими руками. Грейсон тяжко вздохнул. Что там она сказала насчет указателей?
— Нет, ты, должно быть, тоже устала и бредишь от бессонницы.
— Ад и проклятие, упрямый ты осел! Говорю тебе, это проще простого! Молчи и слушай: «Река разрезает острым лезвием долину Авгуров, узкая, глубокая и предательская…»
Грейсон вырвал у нее книгу:
— Ты все это придумала! Не люблю, когда ты меня дразнишь! Сначала сон о Реннате, потом притворяешься, будто читаешь! Никто не сможет так быстро разгадать этот шифр! Это тебе следовало бы писать романы с привидениями!
Она положила руку ему на плечо:
— Грейсон, неведомо по какой причине я сумела понять шифр. Не могу объяснить, но это правда.
Грейсон снова уставился в книгу.
— Ты не сможешь связно перевести текст, если только… Он покачал головой и снова отдал ей рукопись.
— Ладно, я запишу все, что ты продиктуешь. Розалинда снова стала читать:
— «Гладкие черные камни брода пересекают реку, как сожженные караваи хлеба, но камни отвергают ногу человека, потому что созданы для копыта тайбера. Человек может осмелиться перейти реку, только когда в небе стоят три полных кровавых луны, поднявшихся одновременно над горой Оливан. Придерживайся этого правила или умрешь». — Розалинда подняла голову и тоненько пропищала: — Грейсон, где это место? Три полных кровавых луны, поднявшихся одновременно над горой Оливан?
Розалинда вздрогнула.
— Я боюсь.
Она и вправду боялась. Очень.
— Николас знает об этом. Он сказал, что у его деда была копия рукописи.
Грейсон поднял ее и, прижав к себе, стал гладить по спине.
— Я тоже ничего не понимаю. Но ты права: Николасу Вейлу известно многое. Вот только почему именно мне выпало найти эту книгу? Почему старик позвал меня, а не тебя? Ведь именно ты сумела ее прочитать. Готов прозакладывать новое седло, что и Николасу это удастся. И что случилось со стариком? Он словно ждал именно моего прихода, а потом — пуф, и исчез. И теперь все, что осталось у меня в памяти, — это гнилые доски и листья, шумящие на ветру. Честно признаться, я тоже боюсь. Здесь происходит что-то очень странное. Но мы узнаем правду, Розалинда. А теперь начинай диктовать. Я буду записывать.
Страх неожиданно улетучился, сменившись приливом энергии.
— Да, конечно. Знаешь, Грейсон, думаю, что старик отдал книгу в надежные руки. Но прежде чем я начну читать, позволь рассказать тебе мой сон. Я упомянула, что Реннат, главный чародей Востока, говорил со мной.
— Да, но…
— Беда в том, что я ничего не помню.
И действительно, как она ни напрягала память, на ум ничего не приходило.
— Грейсон, я…
Она смотрела на него, немая и беспомощная.
— Почему я ничего не помню? Подробности совершенно улетучились из головы. А ведь сон был таким ясным!
— Какого дьявола тут творится? — прошептал насмерть перепуганный Грейсон.
— Понятия не имею.
Она отстранилась и сжала ладонями виски.
— У меня всегда была прекрасная память! Я даже помню имя девушки, которую ты увел на сеновал в тот июльский день. Сьюзи Аберкромби.
Грейсон восхищенно покачал головой.
18 
