24 
Если человек терпелив, драконы определят, достоин ли он, и тогда научат правилам Пейла.
Их любовные песни невероятно меня тронули, ибо соитие драконов Саллас-Понда — зрелище поразительное. Они никогда не изменяют своим подругам. Они твое спасение. Никогда не лги драконам Саллас-Понда. Это правило Пейла».
Розалинда замолчала и, сосредоточенно хмурясь, пробежала глазами несколько последних строк. Грейсон снова принялся растирать руку. Николас швырнул ярко-голубую шелковую подушку в стоявшее рядом парчовое кресло.
— Драконы Саллас-Понда… звучит как сказка, плод расходившегося воображения.
— Священное место, возможно, нечто вроде Дельф, — пробормотала Розалинда. — А гора Оливан может быть горой Олимп, как, по-вашему? У меня в горле пересохло. Не хотите чаю?
— С марципанами? — оживился Николас.
— Встаньте, Николас. И позвольте мне сначала взглянуть на ваш живот.
Он послушно встал и подождал, пока она подойдет к нему. В последний момент, прежде чем коснуться его, она увидела, как Грейсон таращится на них с широко раскрытым ртом.
— Я худой как палка, Розалинда, — уверил Николас, ловя ее руку. — Ни унции лишней плоти. Любой мужчина, позволивший себе отрастить брюшко, обречен, и окружающие вправе его презирать. Это правило Николаса.
Розалинда рассмеялась. Грейсон не знал, то ли хихикнуть, то ли огреть по голове человека, успевшего так подружиться с Розалиндой. Она посмела коснуться мужского живота… что, черт возьми, происходит?
— О Господи, — едва выговорила она, — а правило Николаса относится и к дамам?
— Совершенно верно. Слушайте меня, ибо я говорю правду. Проверить твой живот, Розалинда? Я объявлю тебя исключением из этого правила, когда будешь носить моего… когда будешь носить ребенка.
Грейсон вскочил и снова разинул рот, но тут же его захлопнул при виде лица Розалинды. Глаза ее светились. О, как хорошо он знал этот взгляд!
Розалинда шутовски поклонилась ему и, подойдя к сонетке, дернула за шнур. Через несколько секунд на пороге появился Уилликом.
— Уилликом, вы ждали за порогом? — спросил Грейсон. — Или каким-то образом догадались, что мы умираем от голода?
— Мне очень неприятно сообщить, что булочек больше нет. Я сам слышал, как кухарка жаловалась, что последние три украли прямо из кухни, и она так расстроилась, что не смогла испечь новую партию.
— О Господи! Клянусь, я невиновна! — пролепетала Розалинда.
— Лично я подозреваю матушку, — покачал головой Грейсон. — Марципаны — ее слабость. И она очень хитра.
— Но все равно — давно пора обедать, не так ли, Уилликом? — напомнила Розалинда.
— Собственно говоря, мисс Розалинда, я пришел за всеми вами. Кухарка так тонко нарезала ветчину, что каждый ломтик почти прозрачен.
Говоря все это, дворецкий смотрел на книгу. Розалинда видела, как его пальцы подергиваются от нетерпения. Он снова поклонился, не сразу подняв голову, чтобы все успели полюбоваться ее блеском.
Грейсон осторожно сунул книгу в карман, и все последовали за Уилликомом.
— Я так и не смог проверить, насколько плоский у тебя живот, — прошептал ей Николас. — Боюсь, Грейсон пронзил бы меня шпагой.
— Может, если удастся спрятаться под лестницей, я успею быстренько поцеловать тебя и даже втянуть живот для осмотра, — сообщила Розалинда и побежала по коридору.
— Вернись, Розалинда, — окликнул он со смехом. — Я накормлю тебя ветчиной!
Глава 11
За обедом Грейсон рассказывал отцу и матери о сюжете нового романа, чтобы отвлечь их от «Правил Пейла». Любящие родители видели сына насквозь, но заверили, что им понравились приключения юного оксфордского студента, сражающегося с демоном, который заключил сердце его возлюбленной в магический драгоценный камень, вырванный, как гласят легенды, из короны сатаны. Розалинда нашла сюжет довольно интересным. Особенно еще и потому, что Грейсон сочинял на ходу.
Едва тетя Софи поднялась из-за стола, Розалинда увлекла Николаса в маленькую комнату, которую графиня Нортклифф лет двадцать назад предназначила специально для дам.
— Нет, — покачал головой Николас, коснувшись пальцем ее щеки. — Мы пока что не должны никому ничего говорить. Особенно твоим тете и дяде. Мы так недавно знаем друг друга. Дай им еще один день. Пусть увидят, как я ослеплен тобой. Ты такая мягкая и нежная.
24 
