116 
Она даже не была уверена, что Сфинкс мужчина. Она кишками чувствовала, что да, но полагаться на интуицию боялась: несколько раз на ее глазах Ребус садился в калошу только потому, что привык доверять своим предчувствиям.
Кроме того, Шивон интересовал вопрос, может ли она по-прежнему рассчитывать на место пресс-секретаря или, отказав с Джилл во время последнего разговора, она, что называется, сожгла за собой мосты? Джилл Темплер сумела добиться такого высокого положения только потому, что уподобила себя окружавшим ее офицерам-мужчинам – таким, как заместитель начальника полиции Карсвелл и прочие. Возможно, Джилл полагала, что таким образом использует Систему в своих целях, но Шивон подозревала, что в действительности дела обстояли с точностью до наоборот: это Система использовала Джилл – обтесывала, ломала, изменяла таким образом, чтобы она лучше вписывалась в отведенное для нее место. И Джилл уже начала возводить барьеры между собой и теми, с кем когда-то была близка. Чего стоил хотя бы урок, который она преподала Эллен Уайли!…
Шивон услышала, как дверь в туалет отворилась, потом кто-то негромко постучал в дверь кабинки.
– Шивон? Ты тут?…
Она узнала голос. Это была Дилис Джеммиль, молодая женщина-констебль.
– Что случилось, Дилис? – спросила она.
– Ты не забыла – сегодня у нас вечеринка?…
Вечеринка, о которой шла речь, представляла собой регулярный девичник, в котором принимали участие четыре-пять девушек-констеблей. Шивон была чем-то вроде почетного члена этого маленького общества любительниц громкой музыки, сплетен и водочных коктейлей на стойке бара – единственной женщиной-детективом, которую туда приглашали.
– Не знаю, смогу ли я, Дилис… – проговорила она.
– Ну, постарайся!
– Не знаю, – повторила Шивон. – В следующий раз я обязательно приду, договорились?
– Конченый ты человек, – сказала Дилис и ушла.
– Надеюсь, что нет, – пробормотала Шивон и встала со стульчака, чтобы открыть дверь.
Ребус стоял напротив церкви на противоположной стороне улицы. Он успел съездить домой и переодеться, но сейчас никак не мог заставить себя войти внутрь. Пока он так переминался с ноги на ногу, к церкви подъехало такси, и из него вылез доктор Керт. Задержавшись на тротуаре, чтобы застегнуть пиджак, он оглянулся и заметил Ребуса.
Церковь была маленькой и скромной – как и хотел Конор Лири. Он сам не раз говорил об этом во время их с Ребусом долгих бесед. «Быстро, просто и без соплей, – заявлял Лири. – Вот какими должны быть мои похороны». Но «просто» не получилось… Ребус сомневался и в том, что получится «быстро». Отпевать Лири приехал сам архиепископ, с которым старый священник когда-то учился в Шотландском богословском колледже в Риме; с ним прибыло несколько десятков священников и служек, которые уже вошли в церковь.
Керт застегнул последнюю пуговицу и зашагал через улицу к Ребусу. Тот отшвырнул сигарету и засунул руки в карманы. На рукаве у него остался серый след от пепла, но он не стал отряхиваться.
– Подходящий день для похорон, – сказал Керт вместо приветствия и поглядел на небо, затянутое свинцово-серыми облаками. Они были такими низкими и плотными, что даже на улице трудно было избавиться от ощущения, будто находишься в тесном и Душном помещении. Ребус машинально провел рукой по шее сзади и почувствовал, что волосы на затылке стали влажными от пота. В такие дни Эдинбург превращался в город сплошных стен и становился похож не то на склеп, не то на тюрьму.
Доктор Керт поправил манжету, вытянув ее из рукава ровно на дюйм, так что стала видна серебряная запонка с пробирным клеймом. Костюм у него был темно-синим, рубашка – белой, галстук-черным. Из-под брюк высовывались мыски начищенных черных туфель. Впрочем, Керт всегда одевался безупречно, и Ребус невольно подумал, что рядом с доктором сам он выглядит чуть не оборванцем. Его собственный костюм – самый лучший, который Ребус надевал по всяким официальным поводам, – был изрядно поношен. Брюки уже не сходились на поясе, и ему пришлось основательно втянуть живот, чтобы застегнуть крючок. Застегивать пиджак Ребус не стал и пытаться – и так было ясно, что в самое ближайшее время ему придется идти в «Остин Рид», где шесть или семь лет назад он покупал этот костюм. Правда, за последние пару лет Ребус получил немало приглашений на свадьбы и на крестины, но каждый раз дело как-то обходилось без особого парада. Оно и понятно: одно дело свадьба, и совсем другое – похороны, особенно если хоронишь коллег или друзей, с которыми в свое время было выпито немало виски… А они уходили буквально один за другим – всего три недели назад Ребус ездил в крематорий прощаться с одним из старых сент-леонардских патрульных, скончавшимся меньше чем через год после выхода на пенсию. Тогда, вернувшись домой, Ребус не стал отдавать рубашку в прачечную, а повесил ее и галстук в шкаф, словно предчувствуя, что скоро они опять понадобятся. Сегодня он снова был в той же рубашке; впрочем, прежде чем ее надеть, Ребус убедился, что воротничок еще достаточно чистый.
116 
