очень нудно 
29 
Джилл только пожала плечами.
– Вот видишь? – вставила Берчилл. – Джилл не хочет об этом говорить.
– Скорее всего, тут приложил руку папаша, – авторитетно заявила Гэрриет Броу. – Мой брат учился с ним в одной школе. Мерзкий тип. – Прозвучавшая в ее голосе безапелляционность могла бы многое сказать о полученном Гэрриет воспитании. Не исключено, подумала Шивон, что маленькая мисс Броу решила стать юристом еще в подготовительном классе. – Кстати, Джилл, почему на пресс-конференции не было матери девушки? – требовательно спросила Гэрриет.
– Мы ей предлагали, – ответила Джилл. – Но она сказала, что вряд ли сможет это вынести.
– Ну хуже, чем те двое, она не могла себя проявить, – заметила Броу, беря из ближайшей вазочки пригоршню орехов кешью.
Лицо Джилл неожиданно сделалось усталым, и Шивон решила, что пора переменить тему.
– Чем вы занимаетесь в вашем музее? – спросила она у Джин Берчилл.
– Я старший хранитель, – объяснила Джин. – Веду научную работу и специализируюсь на восемнадцатом и девятнадцатом столетиях.
– Ее главная специальность, – вмешалась Гэрриет, – смерть.
Берчилл улыбнулась.
– Верно, что я готовлю к экспозиции предметы, связанные с религиозными обрядами…
– А еще вернее то, – снова вмешалась Броу, – что наша Джин готовит к экспозиции старые гробы и изображения мертвых младенцев викторианской эпохи. Каждый раз, когда я оказываюсь в этом отделе музея, меня буквально начинает трясти! На каком, кстати, этаже он находится?…
– На четвертом, – тихо сказала Джин Берчилл. Она была, как уже решила про себя Шивон, очень хороша собой: невысокая, изящная, с густыми каштановыми волосами, подстриженными «под пажа». Когда она улыбалась, на округлом, нежном подбородке появлялась очень симпатичная ямочка, скулы были четко очерчены, на щеках – здоровый, розовый румянец, заметный даже в полутьме бара. Насколько Шивон успела заметить, косметикой Джин почти не пользовалась, да она в этом и не нуждалась. Ей очень шли приглушенные, пастельные тона, которые она явно предпочитала: на ней был брючный костюм «мышиного», как называют его женщины, цвета; под ним – серый джемпер из кашемира, а на шее – терракотовый шерстяной платок, сколотый у плеча макинтошевской брошью. Ей тоже было под пятьдесят. Шивон вдруг подумала, что она моложе любой из собравшихся здесь женщин как минимум лет на пятнадцать.
– Мы с Джин вместе учились в школе, – объяснила ей Джилл Темплер. – Потом мы как-то потеряли друг друга из виду и встретились снова только четыре или пять лет назад, да и то случайно.
Тут Берчилл улыбнулась – видимо, воспоминание о той случайной встрече ее позабавило.
– А вот я бы не хотела встретиться ни с одной из своих соучениц, – заявила Гэрриет Броу с полным ртом орехов. – Все они были жуткими занудами!
– Еще шампанского, леди? – осведомился официант, вынимая бутылку из ведерка со льдом.
– Давно пора, – отрезала Броу.
Между десертом и кофе Шивон понадобилось отлучиться. На обратном пути она столкнулась в коридоре с Джилл.
– Заболтали тебя мои подруги? – спросила Джилл с улыбкой.
– Нет, что ты! – воскликнула Шивон. – Прекрасный вечер! Джилл, дорогая, ты уверена, что я не должна…
Джилл коснулась ее рукава.
– Нет, Шивон, я же сказала, что я угощаю. Не каждый день у меня бывает повод для праздника. – Ее улыбка погасла. – Как тебе кажется, твое письмо сработает?
Шивон только пожала плечами, и Джилл кивнула в знак того, что все понимает.
– А что ты думаешь насчет пресс-конференции?
– Все как обычно. Запах падали привлекает гиен…
– Иногда, – задумчиво проговорила Джилл, – подобные телеобращения срабатывают. – После шампанского Джилл выпила три бокала вина, но пьяной она не выглядела – только голова ее слегка клонилась к плечу, да немного отяжелели веки.
– Можно мне кое-что сказать? – спросила Шивон.
– Мы не на службе, так что можешь говорить все что угодно.
– Тебе не следовало поручать эту работу Эллен Уайли.
Джилл посмотрела на нее в упор.
– Кому же следовало? Может, тебе?… Ты это хотела сказать?
– Вовсе нет. Но выпускать новичка на такую арену…
– Ты считаешь – у тебя получилось бы лучше?
– Я этого не говорила. Я…
– Тогда что же ты говорила?
– Я хотела сказать, что ты бросила ее тиграм на растерзание – вот что!
29 
