очень нудно 
62 
– Достаточно, – Алик почувствовал себя полным дураком. – Извини, глупо всё вышло.
– Не у меня извинения проси, у отца. А я тебя попрошу больше с ним так не обращаться. Не забывай, что у него больное сердце, да и давление не желательно, чтоб лишний раз повышалось. Он и так с тобой носится сверх всякой меры. Сам же прекрасно знаешь.
– Знаю, – Алик опустил глаза и покраснел.
– Батька твой тоже не хотел охраны, но сцен мне таких не закатывал. Плюс у него охрана и за состоянием здоровья присматривает.
– Потому и тебе всё докладывает?
– Да. Как видишь, отец терпит. О тебе докладывать никто не будет.
– Отец уже говорил. Ладно, я согласен.
– Алинька, не знаю, сказал ли тебе отец, но твоего согласия никто не спрашивает. Просто мы хотим, чтоб всё было по-хорошему, без проблем. Ты пытаешься их создать. У тебя сейчас такой возраст, тебе кажется, что ты всё сможешь сам, и взрослые просто толпа «бревен, притрушенных нафталином». Но пойми, мальчик, это далеко не так. Лучше, чтобы ты это понял побыстрее. Для тебя лучше. Мы не ограничиваем твоей свободы, мы заботимся о твоей безопасности. Понял?
– Да, – Алик вздохнул.
– Вот и отлично. Теперь идем пить чай. Ты ужинал или нет?
– Ужинал.
– Останешься ночевать?
– Домой поеду. С отцом помириться надо. Наговорил ему глупостей. Он тебе, наверное, сказал?
– Что ты ему говорил, он не сказал и вряд ли скажет. Просто позвонил и попросил перезвонить, когда ты приедешь. Голос был расстроенный. Я спросил, что произошло, он ответил, что вы не сошлись во мнениях по поводу охраны. Вот и всё.
– Я сейчас приду. Я ему позвоню, и приду.
Алик снял трубку телефона и набрал номер. Отец ответил сразу.
– Па, это я, – Алику было стыдно. – Я сейчас у Дана чай попью и домой приеду.
– Я могу за тобой заехать.
– Как хочешь. Извини, я погорячился, наговорил лишнего.
– Ничего, бывает. Мне чаю оставьте. Я сейчас приеду.
– Один?
– С Серегой.
Отец появился через полчаса. Он улыбался, хотя был бледен. Очками отец пользовался время от времени, сколько Алик себя помнил. Раньше он одевал их, если очень уставали глаза. После ранения, когда его мучили сильные головные боли, он начинал хуже видеть, и поэтому очками стал пользоваться чаще. У него было две пары очков в очень красивой тонкой золотой оправе: одни с бесцветными стеклами, вторые – с фотохромными. Вторыми очками отец пользовался обычно при очень ярком освещении или на улице. Сейчас, несмотря на вечер, он был в этих очках. Алик решил, что отец в спешке их перепутал, чего обычно с ним не бывало. За коричневато-сероватыми стеклами очков почти не было видно глаз отца.
Все вместе – пришли ещё Дима и Сергей – они очень мило попили чай и Алик с отцом уехали домой. Отец не возвращался к начатому разговору ни по дороге, ни дома. Приехав, он устроился с книгой у камина, но очки не снял. Алик пришел пожелать ему спокойной ночи.
– Ещё раз извини за сегодняшнее, – сказал он.
– Ничего, Алик, всё нормально. Завтра я скажу, чтобы Гена приехал. Пока я буду, на работе покатайтесь, потолкуйте, познакомьтесь поближе.
– Хорошо. Па, ты очки, кажется, перепутал.
– Не перепутал, – отец опустил голову. – Просто, иногда, я становлюсь не в состоянии контролировать себя.
– Извини, я не совсем понял, – Алик насторожился.
– Запомни, сынок, на сегодняшний день я не боюсь остаться нищим, умереть, свалиться в постель на долгий срок. Всего этого не хотелось бы, но я этого не боюсь. Я боюсь потерять тебя. Мне не для кого больше жить. Только не стоит этим пользоваться. Ты понял? – он говорил тихо, но очень четко.
– Конечно, па.
– А сегодня мне показалось, что я тебя теряю, – отец вздохнул и, сняв очки, посмотрел на Алика.
У Алика мурашки побежали между лопаток. Он знал, что его отец славится тем, что никогда у него не бывает взгляда, как выражались некоторые из их знакомых, «как у больной собаки». У него мог быть, исключительно для Алика теплый, для остальных холодный, спокойный, усталый, равнодушный, насмешливый, презрительный, очень тяжелый, но не взгляд «больной собаки». Сейчас этот взгляд стал таким. Только отдаленно Алик мог представить, что переживает отец, если не в состоянии справиться с собой, и насколько он не хочет, чтобы кто-то заметил этот взгляд.
– Па… – Алик не знал что сказать. Он готов был вымаливать у отца прощение, стоя на коленях, только бы отец успокоился. – Так вышло…
62 
