20 
Вскоре одноклубники начали опять собираться за столом.
— Ну давай, колись, — опустился Картышев на скамейку рядом с председателем клуба «Черный шатун». Теперь уже, наверное, бывшим. — Где тебя носило, как ты сам теперь, что за ребята с тобой? Родить десятерых за три года, при наличии желания, еще можно. Но вырастить до такого возраста…
— Холопы, — кратко пояснил Росин, глядя на свою дворню усевшуюся плотной группой в дальнем конце стола.
— О-о, да ты теперь рабовладелец? — вопросительно поднял брови Картышев.
— Уж чья бы корова мычала… — хмыкнул гость. — Невольницы, что мы три года назад взяли, как я погляжу, до сих пор здесь крутятся. И коли детей не аистов стая принесла, то и оприходованы они по полной программе.
— Выстрел прошел за молоком, — улыбнулся Игорь. — Все девки состоят в честном церковном браке. Отец Тимофей свидетель. А ты, Костя, натуральный рабовладелец!
— Отвяжись, — поморщился Росин. — Я никого за уши в холопы не тянул. Сами продались. И за хорошие, между прочим, деньги. Каждый из них, может статься, свою семью этим серебром из нищеты в середняки вывел. Теперь, естественно, отрабатывают. А ты чего хотел? Чтобы я благотворительностью…
— Да хватит вам трепаться! — перебил обоих Миша Архин. — Выпьем давайте! За встречу!
Одноклубники чокнулись, опрокинули в себя рюмки, потянулись к огурцам.
— Никак, маринованные? — удивился Росин. — Сто лет не ел.
— Ничего, еще накушаешься, — пообещал Картышев. — Ну, давай, рабовладельческая морда, рассказывай, как дошел до жизни такой? Что с тобой Зализа сотворил, после того, как увез?
— Ну, отвез в Посольский приказ, — почесал лоб Костя. — Там я про крамолу супротив царя еще раз рассказал… Ну и все…
— Что, и все? — удивился Игорь. — Что, так просто и поверили?
— Ну, спрашивали долго, правда или нет.
— Просто спрашивали?
— Ну да, — вздохнул Росин. — Повесили на дыбе к потолку, кнутом нахлестывали и спрашивали… Просто…
— Ой, мамочки, — испуганно прижала ладони к губам Зина. — Как же ты?
— Сказал, что правда, — кратко ответил Росин, не желая вдаваться в неприятные воспоминания. — Они поверили.
— А потом?
— Потом… — Костя с усмешкой вспомнил свой визит к царю. — Потом спросили, чего я хочу в награду. Я, до Государя дорвавшись, сразу целую программу действий выкатил. И про антихолерные карантины, и про воспитательный набег на прибалтов, и про государственную монополию на внешнюю торговлю пушниной. Если вы заметили, Иван Васильевич выполнил все.
— Ишь ты, как он уважительно заговорил, — покачал бородой Картышев, пригладив черную бороду. Под густыми мелкими кудрями шрамов от давних ожогов у бывшего танкиста почти не различалось. — «Иван Васильевич»! Вот стало быть, откуда у всех реформ уши растут! А то, что этим летом указ вышел об отмене воевод и введении местного самоуправления на основе выборных представителей от боярства, ремесленников и смердов… — договорив до конца длинную фразу, Игорь задохнулся, остановился, набрал воздуха и закончил: — Это тоже твоя работа?
— Нет, не моя, — покачал головой Росин. — А вот к созданию церковно-приходских школ я свою лапу приложил!
— Ну, ты монстр! — восхитился Картышев. — Везде успел отметиться!
— То не я, — покачал головой Костя и взялся за рюмку. — Ну-ка, мужики наливайте! За царя я выпить хочу. За нашего нынешнего государя Ивана Васильевича, что уже сейчас размеры Руси втрое супротив начала века увеличил, города строит десятками, крепости сотнями. Который первым право голоса людям русским дал, смердов к образованию допустил, дорогу наверх им открыл. Который не десять шкур с мужика драть пытается, а ремеслам и купцам дороги к прибытку открывает. Повезло родине нашей с государем. За него и выпить хочу!
— Боже мой, до чего мы дошли, — покачал головой Игорь. — Я, коммунист в третьем поколении, за царя пью!
Однако от рюмки отказывать не стал.
— А дальше-то что было? — вернулся к прерванному разговору Архин. — После того, как отпустили?
— Ну, короче, когда государь доставать начал: чем, да чем за преданность вознаградить, я попросил руки другие дать, заместо палачом вывернутых… — тут Росин выдержал паузу, давая одноклубникам вдуматься в загадку. — И он дал… молодую вдову Салтыкову, чтобы вместо рук, пока не выправлюсь, была.
— Я виду, наш шеф на глазах становится ярым монархистом, — прокомментировал Картышев.
20 
