143 
Катя напряглась.
«Что это он затевает?»
Рука эльфа скользила по ее волосам, легко погладила щеку, коснулась плеча. У Кати по коже забегали мурашки. Она отстранилась, ухватившись за шест балдахина, села. Похоже, ей стало лучше.
– Что такое, девица? – Эльф был удивлен, лаская ее взглядом. – Тебе неприятны мои прикосновения?
– Эдуард Георгиевич здесь?
– Да, он поблизости.
– Я хочу его видеть!
Да, силы определенно возвращались к Кате.
– Зачем он тебе?
– Хочу, чтобы он подтвердил свое обещание! – сердито сказала Катя.
– Какое еще обещание?
– Он обещал, что ничего подобного… – Катя запнулась. – В смысле, никакого интима…
– Девица, опомнись! – усмехнулся беловолосый. – Эдуард Георгиевич мне тебя подарил. Ты – подарок. Теперь ты принадлежишь мне. Целиком. Твое тело, твое…
– Помогите! – закричала Катя, вскакивая… Эльф ловко поймал ее за руку, швырнул обратно, хлестнул по лицу кончиками пальцев.
Катя вскрикнула – на этот раз от боли.
– Не зли меня, – произнес он с угрозой. – Или тебе будет очень больно, девица!
Катя тяжело дышала, съежившись на кровати. Ей вдруг стало очень холодно в тонком модельном платье.
«Если я буду сопротивляться, он меня просто убьет, – в ужасе подумала она. – Вот влипла… Что же делать?»
Эльф снова протянул руку. Катя сжалась в комок.
– Ты боишься, – с удовольствием констатировал беловолосый.
– Не боюсь я вас, – пробормотала она, подбирая слова, чтобы ненароком не разозлить эльфа. – Но вы мне неприятны… противны. Отпустите меня!
– Ты глупа, девица. Для смертной счастье – разделить ложе с истинным Туат'ха'Данаанн. Тысячи таких, как ты, мечтают об этом. Разумеется, тебе страшно, но страх делает наслаждение острее. Некоторые твои предшественницы умирали от счастья. У смертных такое слабое сердце… – Эльф ласково улыбнулся. – Умереть от наслаждения – разве можешь ты мечтать о большем счастье? Мы, Ши, любим вас больше, чем вы сами способны любить друг друга. И мы заботимся о тех, кого любим. Но строго наказываем ослушниц!
– Да, мне говорили, что вы относитесь к людям как к домашним животным, – сказала Катя, вспомнив слова Карлссона.
– Как к домашним любимцам, – поправил эльф. – Мы выбираем кого-нибудь из вас… Как вы подбираете уличного котенка. Ты просто не понимаешь, как тебе повезло, что выбор моего друга пал на тебя. Однако не обольщайся. Меня не привлекают смертные. Вы слишком примитивны. Но мне нужно было пройти обряд, чтобы подкрепить свои силы. Для этого Селгарин подарил тебя мне. Ты – подходишь. Твоя невинность, твоя жизненная сила нужны мне. И ты отдашь их мне. Отдашь с радостью, потому что никто из смертных не даст тебе того, что дам я. Сегодня ночью ты познаешь такое, что останется с тобой навсегда. Такое, что после сама откажешься верить, что это было на самом деле, что это – не сон…
Катя слушала беловолосого со страхом, любопытством и недоверием. Она сама не заметила, что перестала дрожать. Эльф продолжал свои речи, не прекращая наблюдать за ней.
– …Если ты переживешь эту ночь, – продолжал он, нежно обнимая плечи Кати, – ты больше никогда не будешь счастлива со смертным. Всю жизнь ты проведешь в погоне за этим сном…
– Не надо… Отпустите, – пробормотала Катя. В камине потрескивали ветки можжевельника. От пахучего дыма у нее снова закружилась голова.
– Подожди, девица, сейчас… – шептал эльф, притягивая ее к себе. – Сейчас ты увидишь…
И вдруг всё изменилось: ощущения, краски, звуки, и даже само пространство. Катя почувствовала, что у нее всё поплыло перед глазами, ее куда-то понесло, закручивая, как в водовороте. Кровать рухнула куда-то вниз, и Катя – вместе с ней. Единственной опорой оставались руки эльфа. Он прижал ее к груди, и Кате показалось, что они летят, уносимые ветром, студеным, пронизанным белыми вспышками снежинок… Но руки эльфа были еще холоднее. Катю била дрожь; она вспомнила, что должна испытывать неземное блаженство, но всё, что она чувствовала, – жуткий холод. «Опять обманул, – подумала она. – Заговорил… чтобы не сопротивлялась…»
Снежинки летели всё гуще, ветер превращался в буран. Катя еще чувствовала их уколы, но кожа почти онемела. Катя неожиданно увидела, что сквозь буран на нее смотрят огромные глаза эльфа – бледно-голубые, как снятое молоко. Лицо эльфа приблизилось, Катя ощутила прикосновение губ, и снова всё исчезло в снежном буране. Кате казалось, что это ветер сжимает ее в объятиях, высасывает из нее тепло, а вместе с ним и жизнь. В буране вдруг замелькало что-то темное – Кате показалось, что это верхушки елей. А внизу, в зимнем лесу, кипела битва. Кто с кем сражается – Катя не понимала. Но она не просто наблюдала – участвовала. Брызги крови на снегу, крики и лязг оружия сквозь свист и вой пурги. Всё смешалось. Катя не могла разобрать, то ли она кого-то убивает, то ли убивают ее… Или она летает над битвой, вдохновляя бойцов на убийство.
143 
