очень нудно 
163 
Она почувствовала, как кто-то взял ее за плечо. Она дернулась, может быть, даже крикнула, сама того не заметив. Это был отец.
— Вам надо уходить отсюда, — сказал он.
— Что с Анной?
Он не ответил. Линда поняла — Анна мертва. Они, пригибаясь, выбежали из ворот. Вдалеке по дороге мчался темно-синий «сааб», его преследовали две полицейские машины. Они вышли за кладбищенскую стену и опустились на землю.
— Все, — сказала Линда, — конец.
— Никакой не конец, — прошептала Зебра. — Я буду помнить об этом всю жизнь. Всегда буду чувствовать этот канат на шее.
Снова грохнул выстрел, потом еще два. Линда и Зебра услышали голоса, какие-то команды, визг срывающихся с места машин, вой сирен. Потом все стихло.
Линда приказала Зебре сидеть на месте, осторожно поднялась и выглянула из-за стены. Вся церковь была окружена полицейскими, они почему-то стояли совершенно неподвижно. Как на картине, подумала Линда. Она заметила отца и подошла к нему. Отец взял ее руку. Он был очень бледен.
— Оба ушли, — сказал он. — И Вестин, и Лангоос. Их надо взять.
Он прервался — кто-то сунул ему мобильный телефон. Он послушал и вернул телефон, не сказав ни слова.
— Грузовик, груженный динамитом, взорвался в домском соборе в Лунде. Сорвал цепи ограждения и врезался в западную колокольню. Полный хаос, никто не знает, сколько убитых. Но в остальных местах их, похоже, удалось остановить. Двадцать человек уже арестовано.
— Почему они это делали?
— Потому что верили в Бога и любили Бога, — ответил он. — Не думаю, чтобы Бог платил им тем же.
Они помолчали.
— Трудно было нас найти? — спросила Линда.
— Вообще говоря, нетрудно, — сказал он. — Лундвалль дал почти абсолютно точные координаты. Здесь всего две церкви. Подъехали и заглянули в окно.
Вновь наступило молчание. Линда знала, что они думают об одном и том же. Что было бы, если бы она не имела возможности дать им координаты?
— Чей мобильник? — спросил он, и она сразу поняла, что он имеет в виду.
— Анны. Она все же опомнилась.
Они пошли к Зебре. Тело Анны грузили в черную машину.
— Не верю, чтобы он хотел застрелить Анну. Скорее всего, нечаянно нажал курок.
— Мы возьмем его, — сказал отец. — Тогда и узнаем.
Зебра поднялась с земли. Ее бил озноб.
— Я поеду с ней, — сказала Линда. — Я знаю, что наделала глупостей.
— Мне будет спокойнее, когда ты наденешь форму и я буду знать, что ты сидишь в машине с напарником и кружишь по Истаду.
— Мой мобильник лежит в песке в Сандхаммарене.
— Мы туда кого-нибудь пошлем, он наберет твой номер и будет ходить туда-сюда, пока песок не подаст голос.
Свартман завернул Зебру в одеяло, она забралась на заднее сиденье и съежилась в уголке.
— Я останусь у нее, — сказала Линда.
— А ты-то как?
— Пока не знаю. Единственное, в чем я уверена, — что в понедельник начну работать.
— Передохни неделю, — сказал отец, — никакой спешки нет.
Линда села в машину, и они уехали. Низко над ними пролетел заходящий на посадку самолет. Линда смотрела в окно. Коричневатая глинистая земля, редкие кусты… Природа уже засыпает, подумала Линда, не в силах оторвать глаз от унылого сконского пейзажа. И что нужно мне сейчас больше всего — это сон. Мне надо выспаться. А потом снова вернуться к невыносимому уже ожиданию, но теперь ждать осталось совсем чуть-чуть. Невидимый мундир можно будет выкинуть и надеть вполне видимый и реальный. Надо бы спросить Свартмана, как он оценивает шансы, что они возьмут Вестина и Лангооса, но она промолчала. Сейчас ей почему-то это было неинтересно.
Потом. Не сейчас. Заморозки, осень, зима… думать она будет потом. Она положила голову на Зебрино плечо, закрыла глаза и вдруг увидела перед собой лицо Эрика Вестина. В тот последний момент, когда Анна начала оседать на пол. Только теперь она поняла, какое отчаяние было в его лице. Отчаяние и одиночество. Человек, потерявший все.
Она снова посмотрела в окно. Эрик Вестин постепенно растворился в жемчужной дымке тумана.
Машина остановилась на Мариагатан. Зебра спалю. Линда осторожно разбудила ее:
— Приехали. Мы приехали. Теперь все позади.
51
В понедельник 10 сентября в Сконе было холодно и ветрено. Линда не выспалась — ей удалось задремать только под утро. Она проснулась оттого, что отец вошел в спальню и присел на край кровати. Как в детстве, подумала она. Отец всегда присаживался к ней на кроватку. Мать — почти никогда.
163 
