очень нудно 
228 
— Может, следовало бы загнать их туда, чтобы драконы могли завершить дело, — задумчиво проговорил Давви.
— Благодарю покорно! Предпочитаю честную мужскую битву в чистом поле. Не хочу, чтобы, дракончики откусили мне нос. Нет никакой уверенности, что эти маленькие бестии узнают своего принца!
Драконы уже сослужили Рохану хорошую службу, нанеся войскам Ролстры не столько физический, сколько моральный урон. Когда эта весть разнеслась по армии Пустыни, воины ликующими криками приветствовали своего принца. Теперь они были совершенно уверены в поражении врага. Рохан и сам чувствовал странное возбуждение в струившейся по жилам крови, которое нельзя было объяснить одним ожиданием битвы или победы, хотя оно, безусловно, тоже сыграло свою роль. Он ощущал примерно то, что, по словам Сьонед, она испытывала во время полета на солнечном луче: легкость, стремительность, свободу, прикосновение к цветам самой Богини…
В ожидании сигнала Чейна Рохан и Давви отделились от войска и въехали на небольшой пригорок, чтобы бросить взгляд на раскинувшийся внизу лагерь Ролстры. Отряды занимали всю равнину площадью примерно в пять квадратных мер. Ни у одного из противников не было значительного преимущества. Потеря почти двух сотен всадников из-за утреннего нападения драконов почти уравняла численность кавалерии. Хотя превосходство здесь все еще оставалось на стороне Ролстры, для Чейна оно было приемлемым. Но зато Рохан обладал преимуществом внезапного нападения. Тревога охватила лагерь верховного принца; там царила отчаянная суета.
Рохан заметил кивок Чейна и поднял сжатый кулак. Прозвучал сигнал драконьего рога, и внезапно перед принцем ожили диспозиции, размеченные на карте военных действий.
Семьдесят всадников двинулись по склону холма справа от Рохана; слева стройными рядами маршировала пехота, каждый фланг которой обрамляло пятьдесят лучников. Оставшиеся восемьдесят всадников, сотня пехотинцев и сотня лучников веером развернулись по обе стороны от Рохана, образовав полукруг, который впоследствии должен был сомкнуться вокруг Ролстры. Пока войска занимали позицию, он выжидал, следя за блеском мечей и кос и солнечными зайчиками, отражавшимися от бронзовых наплечников., — И все, — пробормотал Рохан так тихо, что его расслышал только Чейн, тут же припомнивший обещание принца больше никогда не убивать драконов. — Мой меч заржавеет, но я буду только рад этому.
— И я тоже, мой принц, — спокойно отозвался Чейн. Рохан уставился на зятя, удивленный словами испытанного товарища по оружию.
— Правда?
Едва заметная, слегка задумчивая улыбка появилась на губах Чейна.
— Правда. Знаешь, лорд Эльтанин был прав, когда говорил о стенах.
***
— Но ведь никто не узнал нас! — снова воскликнула Тобин. — А даже если кто-то и умер, разве поверят людям, которые бросили свою хозяйку и тем запятнали свою честь? Особенно если их слова будут противоречить тому, что утверждают две принцессы?
Сьонед наклонила голову и прижалась лицом к личику ребенка, стараясь не слышать доводов, звучавших у нее за спиной. Она сосредоточилась на ходьбе; измученное тело требовало отдыха, воды и пищи.
Голос Оствеля был грубым и хриплым от усталости.
— Ты собираешься построить жизнь мальчика на лжи? А что будет, когда он станет старше и люди расскажут ему о том, что случилось в Феруче?
— Кто осмелится на это?
— Ты всерьез надеешься, что малыш никогда ничего не узнает?
— И кто же ему расскажет обо всем? Ты? — вызывающе спросила Тобин.
Сьонед остановилась и обернулась.
— Ребенок мой, — отчетливо сказала она. — Я ждала его. Я воспитаю его и дам ему имя. Только мать может дать имя своему ребенку. Этот малыш мой. — Она по очереди посмотрела на каждого, а потом снова пустилась в путь.
Спор прекратился.
Когда они проходили мимо каменных скульптур Двора Бога Бурь, Сьонед не видела этого мрачного великолепия. Лучи зимнего солнца заставляли выветрившиеся скалы отбрасывать таинственные, пугающие тени. Подъем из ущелья оказался очень тяжелым. Измученная Сьонед не смогла идти дальше и без сил опустилась наземь. Дитя слабо тыкалось носом в ее грудь, однако Сьонед было нечем кормить его. Старая Мирдаль знала травы, которые вызывали у рожениц прилив молока, и обе они надеялись, что эти травы помогут и Сьонед. Принцесса с радостью ухватилась за возможность самой вскормить ребенка и стать для него источником жизни. Однако роды были преждевременными, и Сьонед оказалась не готовой к этому. Нужно было как можно скорее добраться до Скайбоула, иначе ребенку грозила смерть.
228 
