237 
Знамена атри Пустыни были перенесены в вестибюль. Им на смену пришел один-единственный гобелен, украшавший стену позади стоявшего на возвышении стола. На этом гобелене был вышит новый герб принцев Пустыни: дракон. Простыми, лаконичными линиями были изображены широко расправленные огромные крылья и гордо поднятая голова чудовища. Золотой на голубом фоне, дракон был увенчан тонким обручем и держал маленькое колечко с настоящим изумрудом в оправе. Зехава по достоинству оценил бы и этот широкий жест, и содержавшееся в нем предупреждение.
Рохан закончил осматривать Большой зал, похвалил прислугу и домочадцев, а затем, лавируя между пустыми столами, двинулся к боковому проходу, где стояла Маэта, облаченная в новую голубую шелковую тунику, поверх которой были надеты полные боевые доспехи. Черные глаза женщины-воина лучились от гордости.
Рохан лукаво улыбнулся:
— Вольно! Ты заставляешь меня нервничать. Она фыркнула.
— Ты сам сделал меня его телохранителем, вот я и стою тут. — Она кивком указала на Сьонед, которая сидела за высоким столом, держа на коленях Поля.
— Ты слышала, что сказал этот старый дурак Чейл Оссетский? Что у Поля глаза Сьонед!
— Но зато твои манеры, — отозвалась Сьонед, когда младенец громко отрыгнул. — Давай начинать, Рохан. Сейчас мальчик спокоен, но кто знает, сколько это продлится? Мне бы не хотелось, чтобы он заплакал на глазах у гостей, которые пришли полюбоваться им.
— И тобой, — добавил принц. На ней было зеленое платье — темное, как горный лес. Шею украшали изумруды, распущенные волосы поддерживал тонкий серебряный обруч. Рохан поднялся на помост, постоял с ней рядом, затем зашел сзади и потрогал украшенную резьбой заколку, изображавшую летящего дракона, думая о том, какую прекрасную чету они составляют. На нем была темно-голубая туника и брюки, с шеи свисала золотая цепочка с огромным топазом, а волосы стягивала лента гладкого серебра. Одежда Поля была зеленой, в тон платью матери, но мальчик был завернут в голубое покрывало, расшитое крошечными золотыми драконами. Более совершенной картины владетельного семейства нельзя было себе представить. Именно на это и рассчитывал Рохан.
Он дал сигнал Оствелю, и парадная дверь открылась. Суматоха, царившая в вестибюле, внезапно прекратилась, когда главный сенешаль Стронгхолда торжественно провозгласил:
— Ее высочество принцесса Тобин и лорд Чейналь Радзинский!
Тобин все еще немного прихрамывала на раненую ногу, но никогда не призналась бы в этом. Они с Чейном, одетые в свои традиционные красно-белые цвета, подчеркнутые рубинами и бриллиантами, прошли по сверкающему мозаичному полу, поклонились и присоединились к Рохану и Сьонед, сидевшим за высоким столом.
Следом за ними вошли вассалы Рохана: Эльтанин Тиглатский, Абидиас из замка Туат, охранявшего северную границу Пустыни, старый Хадаан Ремагевский и Байсаль из Долины Фаолейна. Далее следовали более мелкие вассалы; они кланялись, присягали на верность наследнику, проходили дальше и становились у своих кресел, разбросанных по всему залу согласно хитрой стратегии, заранее разработанной Роханом, Оствелем и Сьонед. Последним из знати Пустыни вошел Вальвис — высокий, красивый, с искрящимися голубыми глазами и тщательно подстриженной рыжей бородой. Он занял место во главе рыцарского стола. Рохан поймал его взгляд и улыбнулся.
Затем вошли принцы — все, за исключением Мийона Кунакского. Шестнадцатилетнему правителю было запрещено принимать самостоятельные решения, а потому он прислал весть, что слишком болен и не может отлучиться из замка Пайн. Было решено не принимать это за обиду; — тем более, что его присутствия и не требовалось. И без него хватало принцев, чтобы соглашение считалось действительным.
Вошедший первым Ллейн Дорвальский подмигнул Рохану. Он долго целовал запястье Сьонед и щекотал щечку Поля, пока принц-инфант не залился смехом, а потом занял свое место за высоким столом. Пиманталь Фессенденский подошел, чтобы выразить свою благодарность за спасение города Эйнара; никто не сомневался, что покойный верховный принц, прибрав к рукам Сир, тут же взялся бы за Фессенден. Саумер Изельский, былой союзник Ролстры, несмотря на явную растерянность и вызывающий вид, вел себя достаточно вежливо. За ним следовал его враг, Волог Кирстский, по-родственному расцеловавшийся со Сьонед. Принц Айит, почтенный возраст которого ничуть не помешал ему без особых хлопот выдержать долгое путешествие в Стронгхолд из Фирона, наговорил Сьонед кучу комплиментов и согласился с Чейлом, что у ребенка ее глаза.
237 
