170 
Сначала крышка не шелохнулась. Но после повторных попыток в разных точках круга она медленно отжалась и со скрипом подалась. Взмокший от усилий Алекс вытер лицо тыльной стороной ладони и заглянул внутрь. Он увидел шарнирную конструкцию, которая удерживала крышку люка на месте, позволяя закрывать и открывать его изнутри, но не шире чем на несколько дюймов. Алекс застонал. Придется отвинтить эту железяку, а потом вновь поставить на место.
Он кое-как втиснул отвертку под нужным углом. Очень трудно было попасть в шлиц винтов, которые явно не откручивались со времени их установки более четверти века тому назад. Он потратил уйму времени и сил, пока наконец первый винт, а затем и остальные не повернулись в своих гнездах. Крышка люка свободно откинулась.
Алекс посмотрел вниз. Все не так уж плохо. Он рассудил, что если осторожно опустится, то сможет ногой дотянуться до деревянной скамейки-сиденья, которая шла вдоль одной из стенок. Он сделал глубокий вдох, крепче ухватился за края люка и полез вниз.
Ему показалось, что под тяжестью повисшего тела руки вылетят из суставов. Алекс бешено закрутил ногами, как на велосипеде, ища опоры, но в следующий миг просто отпустил край люка и рухнул на пол.
В царившем вокруг полумраке все выглядело таким же, как в тот раз, когда он был здесь много лет назад. Тогда он ничего не почувствовал, интуиция не подсказала ему, что он сидит в том самом месте, где Рози встретила свою ужасную гибель. Не было ни специфического запаха, ни пятен крови, и страшная аура не заставила затрепетать его нервы.
Теперь, когда он был так близок к ответу, Алекс едва мог заставить себя посмотреть на потолок. Что, если Лоусон с тех пор красил его дюжину раз? Остались ли там хотя бы следы улики? Он дождался, пока пульс успокоится до почти нормальной частоты, затем с молитвой, обращенной к Богу Верда, запрокинул голову и поглядел вверх.
Черт. Потолок был не голубым, а кремовым. Такие труды, и все зря. Нет, он не уйдет с пустыми руками. Он залез на скамейку-сиденье и, выбрав уголок, который трудно будет заметить, острой отверткой отколупнул несколько кусочков краски, собирая чешуйки в конверт, который заранее взял из кейса.
Набрав достаточное количество частичек, он слез со скамейки и выбрал кусочек побольше. Он был кремовым с одной стороны и голубым с другой. Колени у Алекса задрожали, и он плюхнулся на скамейку в полном смятении. Он вытащил из кармана цветовую таблицу, которую оставил Джейсон, и сравнил голубой овал, всколыхнувший его зрительную память двадцатипятилетней давности. Приподняв край занавески, чтобы впустить дневной свет, он положил отколотую чешуйку на бледно-голубой сегмент. Чешуйка стала почти неразличима, слившись с фоном.
В глазах защипало. Неужели это и есть окончательный ответ?
44
Данкан предпринял еще три попытки поговорить с Грэмом Макфэдьеном, но тот упорствовал: он будет разговаривать с Лоусоном, и только с ним. Он позволил Данкану послушать крики Дэвины, но это была его единственная уступка. Отчаявшийся и разозленный Лоусон решил, что с него хватит.
— Время идет. Ребенку плохо, все средства массовой информации дышат нам в затылок. Дайте мне телефон. Теперь буду говорить я, — объявил он.
Данкан покосился на побагровевшее лицо шефа и передал ему трубку.
— Я помогу вам, — сказал он.
Лоусон соединился с домом.
— Грэм? Это я, Джеймс Лоусон. К сожалению, у меня очень много времени заняла дорога. Как я понимаю, вы хотите со мной поговорить.
— Чертовски верно. Я хочу с вами поговорить. Но прежде, чем мы перейдем к этому, я должен вас предупредить, что записываю наш разговор. И когда мы станем беседовать, все пойдет прямиком на веб-сайт. Все средства информации имеют единый указатель информационного ресурса, так что сейчас, вероятно, ловят каждое слово нашего разговора. Кстати, нет смысла пытаться закрыть этот сайт, потому что я запрограммировал, чтобы он перескакивал с сервера на сервер. И прежде чем вы определите, откуда поступает сигнал, он уже пойдет откуда-нибудь еще.
— В этом нет необходимости, Грэм.
— Необходимость есть. Вы думали, что заткнете мне рот, обрезав телефонные провода. Вы рассуждаете, как человек прошлого столетия. Но я — будущее, Лоусон, а вы история.
— Как ребенок?
— Вообще-то сплошной геморрой. Оно орет и плачет все время. У меня голова раскалывается. Но ничего. По крайней мере, пока. До сих пор никто не пострадал.
170 
