очень нудно 
70 
— Какое несчастье, — сухо проговорил Брент. — Болезнь поразила ее внезапно, не правда ли? Весьма загадочно. Ваше виски, джентльмены.
Он отошел от столика, понимая, что дальнейшим поддразниванием доведет Айру до крайности, а может, и вызовет подозрения. Он весь дрожал, кулаки его сжимались и разжимались. Он был готов убить Батлера голыми руками.
Брент поднялся наверх, не в силах оставаться в салуне. Запер дверь своего кабинета и через гостиную прошел в спальню. После ванны Байрони выглядела совсем здоровой. Поверх ночной рубашки она надела халат и сидела в постели с какой-то книгой.
— Как уютно вы устроились, — яростно заметил он. — Я вижу, вы добились, чего хотели.
Байрони медленно закрыла книгу — сборник пьес Мольера.
— Простите, — сказала она. — Я так старалась…
— Помолчите, — бросил он, остановившись прямо над нею. — Внизу ваш муж. Он выглядит совершенно несчастным, заливает свое горе виски и клянется, что разыщет вас.
Побледневшая Байрони отвернулась.
— Не беспокойтесь, — Брент резким движением рассек воздух, — я не сообщил ему, что вы наверху, в моей постели.
— Он что-нибудь сказал?
— Ничего существенного. Говорил только Бэннион. Что вы помешанная бедняжка и что бедняга Айра ужасно страдает.
Байрони проглотила подступивший к горлу комок.
Он внизу! Боже, что делать? Брент опять разозлен, вероятно, из-за того, что оказался в гуще событий.
— Простите… — начала она.
— Если вы еще хоть раз произнесете это слово, я задушу вас!
— Прекрасно! — воскликнула она, разозлившись в свою очередь. — Что вы хотите, чтобы я сказала?
Чего вы вообще от меня хотите?
— Хочу, чтобы вы сказали правду.
Она взволнованно оправила покрывало, борясь с искушением рассказать ему все.
— Я не могу, — наконец возразила она, поднимая взгляд на Брента. — Это вас не касается, Брент. И я наперед отказываюсь от вашего участия в этом…
— В чем — в этом? — прогремел он. — Я и так увяз в этом дерьме по уши! — Он внезапно замолчал, глаза его потемнели. — Видите ли, — вновь заговорил он, внимательно наблюдая за Байрони, — вы ни разу не упомянули о своей дочери. Вы бросили ее?
Прежде чем ресницы Байрони опустились, он заметил в ее глазах вспышку — чего? Может быть, ужаса? И грубо продолжал:
— Вы не волнуетесь о дочери. Вам безразлично, что ее вырастит ваш недоумок муж? Вам все равно, черт побери?
— Нет! Дело не в этом!
— Не в этом? Значит, вы такая же скверная мать, как и жена?
Байрони смешалась, не зная, что сказать.
— Брент, пожалуйста, не надо…
— Что — не надо? Леди, более жалкого создания, чем вы, я не видел.
Байрони простонала — высоко и тонко, — прижав ладони к ушам, чтобы не слышать его жестоких слов. Она дрожала, ее ужас и боль были такими невыносимыми, что она боялась умереть на месте. Из ее горла вырвались долго сдерживаемые рыдания. Она смотрела на Брента, не обращая внимания на стекавшие по щекам слезы.
Брент выругался, сел рядом с нею и заключил ее в объятия.
— Перестаньте. Не плачьте.
Но у нее не было сил сдержаться.
Лицо Брента исказила боль. Успокаивая Байрони, он уткнулся лицом ей в шею, гладил спину, прижимая ее лицо к своему плечу. Он чувствовал, как вздымалась и опускалась ее грудь, касаясь его груди, ощущал под пальцами тонкие косточки. Боже, как он ее хотел!
— Байрони, — прошептал он, целуя ее в висок. — Ну же, любовь моя, успокойся.
Она вздрогнула, подняв к нему лицо. Его рот накрыл ее губы. Он ощущал вкус ее слез, чувствовал, как в ней зарождалось удивление — она не пыталась освободиться от него. Брент остро ощутил момент, когда она захотела его, зная, что этого не следовало допускать. Но уже не мог остановиться. Его поцелуи становились все настойчивее, язык все требовательнее.
Когда она раскрыла губы, он подумал, что взорвется от полнейшего наслаждения. Она была теплая, сладкая, податливая.
Сейчас она целиком принадлежала ему. Руки Брента стиснули ее тело, ладони охватили ее груди. Он услышал ее тихий стон.
Она выгнулась навстречу его рукам, и боль, желание, изумление — все смешалось. Неистовые ощущения пронзали Байрони. Пальцы Брента ласкали ее, вызывая неповторимый восторг.
— Еще, — прошептала она, и он застонал, сходя с ума от желания.
Брент не хотел торопиться, хотел, чтобы ласки продолжались как можно дольше, чтобы она прижималась к нему — голой плотью к голой плоти. Хотел гладить ее, целовать, ощущать на вкус каждый дюйм ее тела.
70 
