15 
"Это Господь наградил их своими дарами, и этим дарам мы обязаны своим продолжением и тем самым своим бессмертием”.
– Вы осаждаете меня пустой софистикой, святой отец, и не отвечаете на мой вопрос. Женщины не более чем сосуды для сохранения мужского семени. Я не считаю их способность к деторождению Божьим даром, поскольку они часто умирают родами. Из-за этого мужчины зря теряют время. Две жены, которые у меня были, не обладали ни честью, ни преданностью, ни силой духа. Они были слабы и телом и духом. Я никогда не видел в них ничего, кроме средства продолжения себя самого.
Роланд вспомнил Иоанну Тенесби и мог бы поклясться, что силой духа она превосходила любого мужчину. То, с какой надменностью и безжалостностью она уничтожала окружающих ее мужчин, потрясало его даже теперь, спустя шесть лет.
– Однако вы вожделеете юную Дарию, не так ли? Вы купили ей платье, так как хотели доставить ей удовольствие, потешить ее тщеславие. Но на самом деле вы тешили собственное тщеславие.
– Вы жонглируете словами, святой отец. Этот разговор о тщеславии абсурден. Что же до моего вожделения к этой девушке, стало быть, так угодно Господу. В противном случае мы не продолжали бы свой род. Так что именно наше вожделение является подлинным даром Божьим. Бог дает нам женщин, и наше право пользоваться ими, пока они могут рожать. Конечно, наша обязанность не оставлять их чрево бесплодным.
Роланд улыбнулся и, переставляя фигуру на доске, небрежно заметил:
– Вы умелый спорщик, милорд. Из вас получился бы хороший епископ.
Он вдруг увидел, что своим ходом поставил графа в трудное положение на доске. Но Эдмонду Клэру важнее было высказать собственные взгляды. Он потянул себя за ухо, откашлялся и произнес запинаясь:
– Есть еще один вопрос, отец Коринтиан. Он уже несколько недель не дает мне покоя. Как я сказал, Дария молода, но я нахожу ее чрезвычайно легкомысленной, своенравной и тщеславной. Я мог бы избавить ее от этих недостатков, однако теперь я стал сомневаться в ее добродетели. Видите ли, я хорошо знаю ее дядюшку, а он известный развратник. И теперь я снова и снова думаю: девственница ли она? Не отдал ли дядя ее Ральфу Колчестеру, когда тот посещал Реймерстоунский замок?
Роланд отрицательно замотал головой.
– Нет, дядя бы защитил ее, а не отдал Колчестеру. Не сомневайтесь.
Граф недоверчиво хмыкнул. Похоже, он не хотел, чтобы его убеждали в невинности девушки.
– Я не доверяю женщинам. Они соблазняют мужчин своей красотой и скромностью, которая не что иное, как хитрость и практичность. Возможно, именно таким способом она завоевала благосклонность Колчестера. Я должен узнать это, прежде чем женюсь на ней, и я узнаю.
– Верьте мне, милорд. Девушка невинна. Ее дядюшка никогда бы не позволил Колчестеру овладеть ею. Она бы утратила свою ценность, свою репутацию, более того, опорочила доброе имя семьи. Пусть Дэймон и развратник, но глупцом его не назовешь.
Граф Клэр пожал плечами, не желая признавать правоту священника. Роланд был мрачен, когда взглянул на своего хозяина.
– Значит, милорд, вы хотите, чтобы церковь благословила ваше насилие над женщиной, до того как возьмете ее в жены. Право же, я не могу смотреть на это сквозь пальцы. Есть другой способ удовлетворить ваше любопытство. Позвольте мне спросить у нее самой. Я сумею отличить ложь от правды, ибо обладаю этим даром, и скажу вам.
– Вы поверите словам, которые слетят с ее уст, святой отец, или осмотрите ее и убедитесь сами?
Роланд чуть было не потерял дар речи от возмущения. Граф оказался таким же мерзавцем, как и Дэймон Лемарк. Неужели Эдмонд Клэр действительно считал, что слуга Божий может осмотреть женщину, чтобы убедиться в том, что она непорочна? Глядя графу прямо в глаза, он сказал как мог твердо:
– Я пойму, лжет она или нет. Роланд ждал, стиснув ферзя, пока не побелели костяшки пальцев. Наконец граф кивнул.
– Что ж, поговорите с ней прямо сейчас, святой отец. Я должен знать.
Клэр не отпустил Роланда, пока они не завершили партию. Сначала Роланд хотел наказать графа, выиграв у него в шахматы, но потом решил, что это ему не поможет. Поэтому он намеренно пожертвовал ферзем, и скоро все было окончено, – Вы хорошо играете, отец Коринтиан, но хуже меня. Я буду учить вас.
Роланд напустил на себя смиренный вид, который, по его мнению, подобал священнику, и вежливо ответил:
– Почту за честь, милорд.
15 
