очень нудно 
29 
Дария внезапно пробудилась и села. Она припомнила свои необыкновенные ощущении при первой встрече с Роландом. Теперь же она увидела его сон. Как это было возможно? Дария не фигурировала в его сне, нет, она была просто наблюдателем, однако почему-то знала, что ему снится. Только вот непонятно, почему Роланд представлялся ей таким образом. Она не сомневалась, что знает ответ, но ни за что на свете не сказала бы его Роланду. Он бы счел ее сумасшедшей или просто дурой, а может быть, и той и другой сразу.
На следующее утро небо было обложено тучами. Ничего не поделаешь, надо терпеть.
Неожиданно она произнесла, стараясь привлечь его внимание:
– Я слышала рассказы отца о святой земле. Ему говорили, что там жара, белый песок и ядовитые насекомые, а еще страшная бедность, и у детей от голода пухнут животы. Темные и бородатые мужчины носят белые одежды, а на голове тюрбаны. Женщины будто бы живут отдельно от мужчин с другими женщинами. Ты знаешь что-нибудь об этом, Роланд?
Ее спутник крепче сжал поводья. Ночью ему снилась святая земля, встреча с варварами и вождями племен. Но Дария не могла об этом знать, это было просто совпадение.
Он ответил только:
– То, что рассказывал твой отец, правда. А теперь помолчи, я должен подумать.
Дария упражнялась в валлийском языке, повторяя фразы, которым Роланд научил ее в последние дни. “Ryclw i wedi blino”, – произнесла она трижды, пока он не повернулся к ней.
– Ты действительно устала?
– Nag ydw, – усмехнулась девушка и решительно покачала головой.
Во второй половине дня они приехали в Рексем и вошли в маленькую церквушку, чтобы укрыться от дождя. Даже камни здания, окрашенные в теплые тона, казались холодными и угрюмыми из-за серого дождя. Они прошли под узкими нормандскими аркадами нефа к сводам. Там находилось несколько человек. Было сыро и мрачно; горящие свечи не рассеивали мрака.
– Здесь темно, как в колодце, – сказала Дария, поеживаясь в своем плаще.
Роланд промолчал. У него разламывалась голова, болело горло, каждую мышцу сводила судорога. Было трудно дышать и ходить. Даже глаза болели. Недомогание началось около двух дней назад, но он не обращал внимания, зная, что не имеет права болеть теперь, когда несет ответственность за Дарию. Однако он был болен. Ему стоило огромного труда не дрожать, стоя возле нее.
– Остановись, – выдохнул Роланд, не в силах сделать больше ни шага.
Он прислонился к каменной арке и закрыл глаза, сознавая, что Дария пристально смотрит на него и вот-вот догадается, в чем дело.
Но она не успела ничего сказать. У него потемнело в глазах, и он медленно осел на землю.
***
Граф Клэр не сомневался, что два его воина пали от руки Роланда. Один лежал в стоячей, загнившей луже, другой – скрючившись в пещере поблизости.
– Ага, он убил их, наш красавчик священник, – зло усмехнулся он. – Но почему? Неужели они напали на него?
Граф осекся и побледнел. А вдруг его люди изнасиловали Дарию? И Роланд убил их за это? Нет, он бы этого не допустил, он наверняка убил их раньше, чем им представилась возможность что-нибудь сделать. Эдмонд Клэр сказал, обращаясь к Маклауду:
– Хотел бы я знать, куда наш священник увез Дарию, после того как разделался с этими остолопами. Зачем он поехал в эту мерзкую страну? У него здесь друзья?
Маклауду нечего было сказать. Более того, ему становилось все безразлично. Как и другие, он промок, замерз и мечтал только об одном – вернуться в Тибертон, в жарко натопленный большой зал, полный дыма от горящих каминов, выпить теплого ароматного эля и обнять мягкое женское тело.
– Мы будем хоронить их? – спросил кто-то. Маклауд покачал головой.
– Они дикари. Пусть гниют с миром.
***
Дария уже полтора дня знала, что Роланд болен, просто не хотела этому верить и выдумывала оправдания его упорному молчанию. Утром она спросила его, как он себя чувствует, и он огрызнулся, как бродячий пес. А теперь потерял сознание. Она опустилась возле него на колени. У него была лихорадка. Его тело дрожало, даже когда он лежал в забытьи.
Девушка огляделась в поисках помощи. Еще никогда в жизни ей не было так страшно.
– Роланд, – прошептала она, вне себя от ужаса. – Роланд, пожалуйста, ответь мне.
Молчание.
Дария безумно боялась, но не за себя, за него. Теперь ей было не важно, что он думал о ней, главное – он нуждался в ее помощи.
29 
